Я – Настя!

В семь лет она узнала, что мы с Димой расстаемся. Она всегда очень переживала наши конфликты, как ни старалась я ее от этого оградить. И вот, я сообщила ей, что мы уезжаем. Она кивнула, не сказав ничего. Через два дня она сказала, что нам нужно поговорить. И предъявила мне целый список вопросов по поводу отъезда. Отпустит ли папа? Гд е мы будем жить? На что мы будем жить? Будет ли у нас автомобиль? Хорошо ли нам будет на съемной квартире? Гд е они будут учиться? Гд е я буду работать?

Она задала мне больше вопросов, чем я сама могла бы придумать в тот момент. Я не думала об этом, я просто понимала, что надо уходить, я чувствовала, что надо все поменять. А там – как сложится. А она все учла, в свои семь лет – обмозговала наш отъезд во всех деталях. Причем, мы обе понимали, что это правильное решение. Но я чувствовала, а она – думала, анализировала, просчитывала все сложности, которые могли возникнуть в нашей новой жизни. Она очень разумная, настоящий Козерог.

Анечке пришлось поменять множество школ. Сначала она училась в обычной люберецкой средней школе. Потом, когда мы уехали из Малаховки, я устроила ее в частную школу. У моей приятельницы в Можженке, где мы часто гостили и даже жили одно время, четверо англоязычных детей, и Анечке волей-неволей пришлось заговорить по-английски. Потом я нашла Британскую школу – очень хорошую. Но я была вынуждена забрать ее и оттуда – мы скрывались от Димы, он угрожал выкрасть детей. Да и папарацци не задумывались над тем, что у жертв их сенсаций есть дети, что они переживают и страдают. Детям приходится быстро взрослеть, ведь внутренне они пытаются защитить своих родителей, объяснить себе происходящее. И Аня уже взрослый человек, очень хорошо разбирается в людях. Реагирует на мою популярность спокойно, но ее раздражает, когда подруги относятся к ней как к маминой дочке и проявляют повышенный интерес к актрисе Заворотнюк. Она мгновенно это пресекает:

– Если хотите поговорить со мной по поводу мамы, тогда до свидания!

Анечка никогда не проявляла особого интереса к съемкам, но я настаивала на этом и она сыграла Вику Прудковскую в детстве. А я – молодую Любу Полищук. Я почему-то была уверенна, что она запутается и растеряется. Как я сама в начале своей актерской карьеры. Я же и в шали путалась и по сцене каталась в обмороке. Вот и решила почему-то, что Анечка тоже должна обязательно испугаться. Ничуть! Она пришла с отлично выученным текстом – своим, моим и еще чьим-то. Просто запомнила все, что написано в ее части сценария. Без лишних эмоций пережила несколько часов сурового грима. А ведь она не любит крутиться перед зеркалом, я это знаю. Наконец, стали играть. Аня повторяла все мои интонации, все словечки. А я во время записи так за нее волновалась, что про себя проговаривала ее текст. Режиссер мне тогда сказал:

– Настя, ты тормозишь.

Аня добавила (ей было 9 лет):

– Мама, прекрати бормотать мой текст, или я начну подсказывать тебе твой! Ты же делаешь паузы, это неправильно. Они здесь не нужны. Играй свое, а я сделаю все, что нужно.

Ну, просто выдала мне убийственно точный режиссерский список замечаний. И отработала замечательно, подошла к делу очень ответственно.

После пятичасовой съемки она пришла в гримерку и у нее взяли первое интервью. Напряжение оказалось для нее слишком большим, и у нее началась страшная головная боль. Она выпила таблетку, легла и не могла говорить. То есть, она никого не подвела, все сделала как надо, прекрасно сыграла, но потом упала как подкошенная:

– Больше никогда не буду сниматься!

Но не стоило говорить «никогда», потому что дальше был Новый Го д на СТС «В гостях у Няни», и она опять играла меня маленькую. В первый съемочный день очень долго ждала. А детский блок в тот день снять не успели. Она была в шоке. Когда ее умывали и разбирали прическу, заявила:

– Что же это такое? Почему нет никакой дисциплины? Могли бы сказать – приходите завтра. Как можно вызывать детей, чтобы дети тут мучились от безделья?!

И ведь права же!

В Малайзии мы отмечали ее одиннадцатый день рождения, и она впервые получила взрослые подарки. Венсан подарил ей жемчужный браслет, мои коллеги – французские духи. Она и тут очень серьезно подготовилась к событию: купила себе первую вечернюю блузку, черную, прозрачную. Оделась, причесалась и принимала поздравления, выпив свой первый бокал шампанского. На какое-то время в ней проснулась очаровательная девушка. Наконец, она сказала:

– Ладно. Мы пойдем, поиграем в компьютер.

И снова стала ребенком.

Сейчас дети перешли в новую школу, поближе к дому, учатся с раннего утра до позднего вечера. У них суровая программа. Для Ани я уже подыскала школу в Англии. Сама лично ее посмотрела, убедилась, что девочки там живут хорошо. Но чем старше Аня становится, тем мне страшнее. Как там она без меня? А как я без нее?! Уж не знаю, смогу ли отпустить ее надолго. Конечно, очень скоро у нее начнется своя, взрослая жизнь. Сложный возраст, противоречивый. Она у меня неприступная, несколько высокомерная. Я иногда спрашиваю:

– Как у тебя с молодыми людьми?