Я не аристократ

– Он нам зубы заговаривает! – осенило Марину. – Борщ – не оружие. На штурм! Мочи повара! Из дома наверняка есть ещё один ход! Подземный!

***

Я вообще не очень люблю подземные ходы. А когда громыхнуло, и за шиворот посыпалась земля – и вовсе струсил.

Если меня сейчас здесь засыплет, что тогда станет с телом? А вдруг оно задохнётся в своём ящике, если я здесь задохнусь?

Я остановился, опираясь на любимую алебарду Лярис. Она сунула её мне, чтобы я мог хоть как-то передвигаться.

– Быстрее! – крикнула Аделаида, бросаясь во тьму, прямо туда, где росла куча земли.

И вдруг баронесса завизжала, как сумасшедшая.

Ей навстречу высунулась огромная клыкастая морда. Она была волосатая, глаза – узкие чёрные щели, а на лбу торчал здоровенный рог.

Я захлопал глазами. Зверюга была похожа на носорога с львиной пастью. Только рог торчал не на носу, а на лбу, и не вверх, а вперёд.

Неловко шарахнувшись, я ступил на травмированную ногу и сел от боли. И понял, что двигаться не могу – окаменел от страха.

Мидора прыгнула на зверя, пытаясь врезать ему катаной в маленький щелястый глаз, и тварь отшвырнула её лапой, толстой, как дерево, поросшее чёрными волосами.

– Кто это? – крикнула Лярис.

– Э-это мифический индрик-зверь, – пробормотала Мидора, кое-как поднимаясь. – Его только заклинанием можно взять. Специальным!

– Зергиус, отступаем! – заорала хозяйка. – Я такого заклинания не знаю! Я вообще маг только сексуальный, я боюсь со зверями сражаться!

Но ни наступать, ни отступать я сейчас не мог. Сидел, не в силах поднять отяжелевшие от страха руки.

Тварь заревела, набычилась, наставила на меня рог и танком полезла вперёд, готовясь наколоть, как кусок шашлыка.

– Зергиус! – заорали девочки. – Беги!

Тварь прыгнула.

Мидора кинулась ко мне, схватила за шкирку и дёрнула вбок.

Промахнувшийся зверь взревел над самым ухом, и это вдруг пробудило меня от ступора.

Я взревел в ответ, ещё более грозно.

Зрение стало вдруг ясным и чётким. Я увидел подземный ход в мельчайших деталях: до каждого камушка и корешков травы на потолке.

Теперь было понятно, что индрик-зверь рыл ход, перпендикулярно нашему. И тоже наткнулся на злобных неведомых зверушек.

Он был больше ошарашен, чем хотел драки. Тушка у него была мощная, примерно как у белого медведя, но туннель зверь занимал не весь, и обойти его было можно, если с умом.

А ещё я ощутил, что это был мой подземный ход. Мой! Моя территория.

И я – тоже очень большой зверь. И ещё неизвестно, кто тут кому должен уступить дорогу!

Я хотел сказать об этом зверю, но из горла вырвалось что-то вроде:

– Мням-мням, э-э… Р-р-ру!

Зверь тоже зарычал, но уже с тщательно скрываемым недоумением.

Я медленно и грозно поднялся, шагнул к нему и зарычал ещё страшнее.

Зверь сначала попятился от удивления, но потом мотнул головой и пригнул рог, намереваясь меня пощупать.

Ах так?

Я возмущённо рявкнул, схватился за рог и прыгнул ему на шею. В руке у меня была алебарда, и я долбанул зверя древком между глаз.

Чудовище вздыбилось, пытаясь раздавить меня об потолок, я скатился с него и загнал алебарду прямо в клыкастую пасть. И стал пихать её зверю в глотку.

Тот сипел, пытался мотать головой, колотил в панике копытистыми лапами, но куда-там. Я теснил его к выходу из туннеля. И мало того – не особенно даже злился.

Странно, но убивать индрик-зверя мне не хотелось. Мне нужна была его покорность и признание моего авторитета.

Индрик-зверь не пугал меня от слова совсем. Я почему-то считал, что главный хищник в этом туннеле я. И нечего тут с рогами и копытами субординацию нарушать. (Видимо, так думал в моей голове варан Яшка.)

В какой-то момент яшкино сознание слегка ослабло, и я начал орать на зверя по-человечески, не переставая пихать его алебардой:

– Ты против кого попёр, сявка? Ты на кого батон крошишь? Забыл, кто тут босс? Сапоги мне лизать будешь!

Зверь жалобно пучил глаза, хрипел и пятился, пятился, пятился.

Потом в конце туннеля забрезжил свет, и я вытолкал зверя на полянку.

Там меня совсем попустило.

Я вытащил алебарду из пасти индрика и сказал наставительно:

– Чё огрёб?

Зверь жалобно заскулил.

– То-то же!

На поверхности уже наступила ночь, но я легко разглядел зверя как следует: чёрный, лохматый, клыкастый и рогатый, с мощными короткими лапами, украшенными аккуратными намёками на копыта, вроде носорожьих.

Я смотрел на индрика без страха, даже с какой-то необъяснимой симпатией. Потом шагнул к нему, похлопал по морде, почесал спинку и голый крысячий хвост.

Зверь выпучил глаза, видимо, такой фамильярности он от двуногого не ожидал. А потом лизнул меня и шлёпнулся на землю, подставляя для чесания бок.

– Вот так-то, – усмехнулся я. – А то разорался тут, понимаешь.

Из дырки в земле высунулась катана, а потом выглянула Мидора.

– Вылезайте, – позвал я. – Он никого не тронет. Самый большой зверь тут я! – И топнул ногой.

Больной ногой, на которую пять минут назад не мог наступить.

Что за чудо? Я топнул ещё раз, проверяя, куда подевалась боль? Потом почесал индрика пяткой.

Нога не болела ни капельки.

Стоп. Как такое могло случиться? Ногу-то я подвернул совершенно по-настоящему. Или нет?