Я не бандит

– Ты мне вот что скажи, Космач, – пристально глянул Родиону в глаза самый молодой вор.

Тот, который покровительствовал Фуге. Это он был инициатором «малого схода». Это ему светит пощечина, если «большой сход» признает правоту Родиона. И он будет его дожимать. Уже начал.

– Скажи, почему у тебя в авторитетах мент ходит?

– Бывший мент, – поправил Родион.

– Мент не может быть бывшим. Мент навсегда мент...

– Знаю. Потому как шесть годков от звонка до звонка отмотал.

– По какой статье? – спросил старый вор.

– По уважаемой. За воровство. И паровозом пошел. На себя все взял.

– Не слабо... Зачем же тогда мусорка к себе приблизил?

– А потому что Колдун предан мне. И голова у него светлая. С ним я все и обо всех в городе знаю. Он мои глаза и уши... А потом, я не вор. Мне с ментом дружить можно...

– Все равно непорядок.

– Может, и непорядок. Зато благодаря Колдуну я кое-что кое про кого знаю...

– А конкретно?

– Конкретно про одного сексота, который на ментовку работал. И при этом под вора косил. На своих дружков стучал. И меня, между прочим, подставил. Из-за него меня менты замели, на шесть лет закрыли...

В воздухе запахло интригой. Воры зашевелились.

– Кто такой?

– Был у меня один дружок. Вором себя называл. Склад меховых изделий подбил ограбить. Я не вор. Вовремя одумался. Заднюю включил. А товар все равно пропал. Дружок мой позаботился. Сам товар забрал, а на меня в ментовку стукнул. Репа его кличка... Теперь его Фугой зовут...

Хорошо, что Фуги здесь не было. Иначе бы он лопнул от злобы. И еще чего доброго полез бы на Родиона с кулаками. Даже не хорошо, а жаль. Родион с удовольствием ответил бы ему. Посчитал бы ему его гнилые зубья.

– Это очень серьезное обвинение, – сурово глянул на Родиона старший вор.

– Знаю. Поэтому готов подписаться под каждым своим словом... Я и раньше догадывался, что Репа подставил меня. Но не пытался искать правду. Что было, то было, и ничего уже не изменишь. А после недавнего случая начал пробивать этот вопрос. Вышел на мента, которому Репа козлил. Поговорил с ним. Он мне много чего рассказал... Но вы люди серьезные. Словам вы верите мало. Вам факты нужны. Есть факты. Вот, пожалуйста...

Родион выложил на стол пожелтевший от времени лист бумаги.

– Это крючок, на котором опер держал Репу. Что-то вроде подписки о сотрудничестве. Это не липа, отвечаю. Можете пригласить экспертов, они подтвердят...

Бумага пошла по рукам. Нужно было видеть, как презрительно кривятся воры. Старший вор с отвращением отбросил от себя этот лист – будто опоганился ненароком.

– Вот оно, значит, как, – покачал он головой. – Фуга, оказывается, гад...

«Гад» – это даже не оскорбление. Это приговор. Смертный приговор. Воры проведут собственное расследование, и, если факты подтвердятся, Фуга обречен. Грохнут его или нет, но что смотрящим по городу он не будет – это сто пудов.

Родиона попросили удалиться. Вместо него зашел Фуга. Больше живым его никто не видел.

* * *

Перед отъездом домой Родион встретился с очень авторитетным вором, «положенцем» по Заволжскому региону.

– Ты, Космач, извини, что так вышло...

В глазах «законника» холодок, голос ровный, лишенный эмоций. Извинение чистой воды проформа.

– Это один из наших погорячился. С панталыку всех сбил. Фугу на тебя натравил. Мы разобрались, рамс утрясли. Бузотеров наказали. В общем, все нормально, все путем, Космач...

Вор взял паузу. Будто решался на что-то очень важное.

– Я «бродяга» старой выпечки. Для меня наш закон – молитва, каждую заповедь свято чту. Хотя понимаю, что новые времена настали. Закон менять нельзя. Но кое-что смягчить в нем можно... Ты пионером был?

Родион не сразу понял, к чему вопрос.

– Был. Пока не исключили. За хорошее поведение...

– Комсомольцем?

– Даже заявления не писал. Знал, что не примут. Я ж первый раздолбай в школе был. И в «бурсе» на Доске почета не висел...

– В армии, понятное дело, не служил.

– Не служил. Но службу знаю. Конвойную. С обратной стороны прицела...

– Шесть лет на зоне. Это не так уж мало. Статья не дохлая... Но ты не нашей масти.

– Не вашей... Я как бы сам по себе...

– А не надо быть самому по себе. Само по себе говно в проруби плавает, потому как берег не принимает. У тебя берег должен быть... Слышал я, тебе слонцевские покровительствуют.

– Есть такое, – не стал отрицать Родион. – Тоже, между прочим, берег...

– Может быть, – кивнул вор. – Но было бы лучше, если бы ты к нашему берегу прибился.

– К воровскому?

– Почему бы и нет?

«Бродяга» явно переступал через себя. Глаза остекленели, взгляд устремлен куда-то вдаль, кадык нервно вздрагивает.

– Вором быть почетно, знаю. Как знаю и то, что недостоин я этого звания...

– Пока недостоин. Но мы на тебя в деле посмотрим. Поставим за городом смотреть. Поглядим, как справишься. Как вести себя будешь... Если все правильно будет, коронуем...

– «Апельсинов» и без меня хватает.

– При чем здесь это? «Апельсины» – это те, кого за деньги коронуют и за услуги. А ты получишь корону за заслуги. Услуги и заслуги – это не одно и то же...