Я не боюсь

– Смотрите! Смотрите! Смотрите, какой огромный!

Мы обернулись:

– Ты о чём?

– Вон он!

И показал на холм.

Холм походил на чудовищных размеров кулич, положенный каким-то гигантом посреди равнины. Он возвышался в паре километров от нас. Гигантский кулич, переливавшийся золотом. Пшеница одевала его, словно шуба. Не было видно ни одного дерева или растения, нарушавшего совершенство его профиля. Небо вокруг было грязным и текучим. Другие холмы, стоящие за ним, казались карликами по сравнению с этим громадным куполом.

Непонятно, почему до этого момента я не обращал на него внимания. Мы его, конечно, видели, но не заметили. Может, потому, что он сливался с пейзажем. Или потому, что мы ехали, внимательно следя за дорогой, а головы были забиты фермой Меликетти.

– Поднимемся на неё, – предложил Череп. – Заберёмся на эту гору.

– Может, есть что-нибудь интересное там, наверху, – поддержал я.

Нечто притягательное было в этом холме, казавшемся невероятным, может быть, там обитало какое-нибудь странное животное. Так высоко никто из нас ещё не забирался.

Сальваторе прикрыл глаза от солнца и посмотрел на вершину.

– Готов поспорить, что сверху видно море. Да, мы должны туда подняться.

Мы замерли, разглядывая холм. Это было приключением почище свиней Меликетти.

– А на самой макушке мы поставим наш флаг. Чтобы каждый, кто туда заберётся, знал, что раньше его там были мы, – сказал я.

– Какой флаг? У нас нет никакого флага, – заметил Сальваторе.

– А курица?

Череп схватил мешок, где сидела птица, и начал размахивать им в воздухе.

– Точно! Свернём ей шею, воткнём в задницу палку, а второй конец в землю. Я понесу её наверх.

Курицу на колу могли принять за знак ведьмы. Но Череп уже командовал:

– Вперёд, на вершину. Идти только прямо. След в след идти запрещается. Останавливаться нельзя. Кто приходит последним, тому наказание.

Мы разинули рты.

Соревноваться! Зачем?

Мне было понятно. Он хотел отомстить Барбаре. Он знал, что она точно придёт последней и получит сполна.

Я подумал о своей сестре. Я сказал, что она ещё слишком мала, чтобы участвовать в таких соревнованиях, и это несправедливо, потому что она обязательно проиграет.

Барбара сделала отрицательный жест пальцем. Она хорошо поняла, какой сюрприз приготовил ей Череп.

– Это не важно. Соревнование есть соревнование. Она пришла с нами. Или участвует, или остаётся внизу.

Ну уж нет. Я не мог оставить Марию. История с крокодилами не выходила у меня из головы. Меликетти был вежлив, но это не значило, что можно ему доверять. Если он её убьёт, что я потом скажу маме?

Если моя сестра остаётся, остаюсь и я. Тут вступила Мария:

– Я не маленькая! Я тоже хочу соревноваться.

– Закрой рот!

Решение принял Череп: может идти, но не участвовать.

Мы бросили велосипеды за фонтанчиком и двинулись в путь.

Вот так я оказался в низу холма. Я натянул Марии башмачок.

– Сейчас можешь идти?

– Нет. Очень больно.

– Подожди. – Я пару раз дохнул на ногу. Затем собрал немного сухой земли, плюнул, перемешал и положил на больное место. – Сейчас пройдёт. – Я знал, что это не поможет. Земля помогала хорошо от укусов пчёл и крапивы, но не при вывихах.

– Так лучше?

Она вытерла нос ладошкой.

– Чуть-чуть.

– Попробуешь идти?

– Да.

Я взял её за руку:

– Тогда пошли. Давай, а то мы последние.

И мы направились к вершине. Каждые пять минут Мария должна была садиться, чтобы дать отдохнуть ноге. К счастью, поднялся лёгкий ветерок и идти стало легче. Он шелестел в пшенице, словно чьё-то лёгкое дыхание. Внезапно мне показалось, что совсем рядом с нами мелькнул зверь. Тёмный, стремительный. Волк? Нет, в наших краях волков не водилось. Может быть, лиса или собака.

Подъем был крутой и никак не заканчивался. Прямо перед глазами только пшеница, и, когда глаза увидели кусочек неба, я понял, что осталось всего ничего, что вершина вот она, рядом, что мы почти пришли.

И не увидели ничего особенного. Всё покрыто пшеницей, как и остальная земля вокруг. Под ногами такая же рыжая и прожаренная почва. Над головой то же раскалённое солнце.

Я посмотрел на горизонт. Его заволакивала молочная дымка. Моря не было видно. Только другие холмы, пониже, ферма Меликетти с загонами для свиней и расщелиной, а также белая дорога, разрезавшая поля. Длинная дорога, по которой мы проехали на велосипедах, чтобы добраться сюда. Были видны также маленькие-маленькие строения, где жили мы. Акуа Траверсе. Четыре домика и старинная вилла, затерявшиеся в пшенице. Лучиньяно, самый близкий к нам городок, был скрыт облаками.

– Я тоже хочу посмотреть, – сказала сестра. – Покажи мне.

Я посадил её себе на плечи, хотя ноги меня еле держали. От усталости. Интересно, что она могла видеть без очков?

– А где остальные?

Там, где они прошли, был беспорядок, многие стебли согнуты, а некоторые поломаны. Мы пошли по этим следам, ведшим к противоположному склону холма.

Мария сжала мне руку, вцепившись ногтями в кожу…

– Какая гадость!

Я повернулся.