Я не Ким Тэхен (СИ)

Мужчина, как ужаленный, кинулся на мальчика, вырывая полотенце из его рук, чтобы применить сию вещь совершенно для иных целей. Тэхен видел, как отец сжал махровую ткань в руке, и замахнулся, намереваясь нанести болезненный удар. Снова покрасневшие, налитые яростью глаза, снова искаженное маской нечеловеческой злобы лицо… Чонгук успел выйти наружу, принимая всю боль на себя, а Тэхен снова провалился в бездонную яму, наполненную темнотой и тишиной. «Страшно… Больно…».

— Тогда Чонгуку досталось… Отец был вне себя, я не знаю, что на него нашло, — дрогнувшим голосом сказал Намджун после короткой паузы. Он поймал на себе взгляд Кортни, которая едва сдерживала набегающие слезы. Ей было по-настоящему жаль мальчика. — В тот вечер отец жестоко избил его. Он и раньше поднимал на него руку, но в этот раз было что-то… дикое и животное. Тэхен очнулся с болью во всем теле, на котором живого места не было. Мать сидела рядом с ним и рыдала, а отец, эта сволочь, уже лежал пьяным в своей комнате.

— Подонок… — прошептала Джексон.

— Я бы сказал похлеще, если бы не воспитание.

— А что мать? Почему она ничего не делала? Можно ведь было обратиться за помощью в полицию, подать в суд…

— Потому что он содержал семью, кормил ее, приносил деньги. Она не хотела от него уходить. Что она, безработная и беременная, дала бы Тэхену? — Намджун и сам не понимал, почему эта женщина столько времени продержалась рядом с таким тираном, но решил не вмешиваться и не судить ее, ибо какое он имел на то право? — Вы ведь знаете, как это бывает с женщинами в патриархальных семьях.

— Женщины порой ведут себя слишком глупо, отдаваясь мужчинам целиком и полностью… — адвокат тяжело вздохнула и быстро заморгала, чтобы не дать слезам скатиться по щекам. Она посмотрела в сторону, приводя беспорядочные мысли в порядок, и вновь перевела взгляд на лежащего рядом юношу. — Что было дальше?

— А дальше… — Намджун лениво почесал переносицу, прикрыв глаза. — Дальше Тэхен окончательно замкнулся в себе и отказывался покидать пределы дома. Он целыми днями сидел в своей комнате и выходил, только чтобы поесть и заглянуть в туалет. С отцом они почти не пересекались, а если такое и случалось, мальчик быстро убегал к себе и закрывался на все замки. Либо жался к маме, которая толком защитить его не могла, хотя безумно любила.

— Все лето он провел дома?

— Пока не почувствовал себя лучше, пока внешний вид не стал более или менее… нормальным, — грустно хмыкнул парень. — Но на улице он не проводил много времени, потому что боялся, что его опять начнут бить и он потеряется во времени. Да и маме надо было помогать.

— Домашние побои продолжались?

— Не верится, но нет. Может, этот подонок осознал, что переборщил. Он не подходил к Тэхену долгое время, не трогал его, и Чонгук перестал появляться вообще, — Намджун встал с кровати, подошел к маленькому окошку, через которое можно было разглядеть белоснежный шар на темно-синем полотне, украшенном искристым бисером, сложил руки на груди и устало прижался виском к прохладной стене. — В школе его продолжали дразнить, но воспринималось это менее болезненно, а со временем все и вовсе забыли о том неприятном казусе. Вплоть до третьего класса средней школы обстановка стихла. Тэхену даже удалось завести парочку друзей в школе. Он поверить не мог, что дома и на улице к нему перестали приставать, а в классе закончились обидные дразнилки. Так странно, правда? То, что для свободного человека должно быть нормой, для него было чудом. Мы ведь все заслуживаем уважения, доброты и понимания, только почему-то до сих пор невинные страдают. В этом заключается большая несправедливость мира, в котором мы живем.

— Намджун, ты сказал, что до третьего класса обстановка стихла. Что же было потом? — адвокат повторила действо подзащитного и тоже поднялась на ноги, желая немного размять ноги.

— А в третьем классе средней школы появился Чимин, — улыбнулся молодой человек, качнув головой. — Тот самый дамский угодник, который Вам руки целовал.

— И опять же на то были причины, верно?

— Конечно, — кивнул Намджун, встряхнув головой, чтобы поправить сим жестом непослушную челку, — но позвольте мне рассказать о нем завтра. Я очень устал и хочу спать…

— Да-да, извини! Конечно.

Кортни с пониманием отнеслась к своему подзащитному и решила, что на сегодня хватит его мучить. Завтра у них будет целый день, чтобы побеседовать, а сейчас стояла глубокая ночь, плавно переходящая в утро, и что ей, что Намджуну нужно было поспать. Что-то подсказывало адвокату, что эта история будет ох какой непростой и наведет шума не только в пределах полицейского участка, но и по всей стране, если не миру. Она до сих пор не верила в то, что услышала, ведь мозг упорно отрицал правдоподобность рассказа, а сердце трепетало и соглашалось со всем, что было произнесено в этой комнате. Но Джексон не хотела подвергать слова Намджуна сомнению, ведь она по-настоящему прониклась и даже заслушалась.

— Во сколько мне Вас завтра ждать? — спросил парень, когда его адвокат закрывала кейс с бумагами.

— Я приду после завтрака, часов в 10.