Я не Ким Тэхен (СИ)

Из коридора послышались хлопки, громкий свист и грязные, непристойные словечки. Чонгук закрыл руками уши и съежился, плача и прося не трогать его. Он не знал, за что его собирались наказать, но на уровне интуиции понимал, что лучше принять вину, извиниться и постараться уйти от телесных увечий. Охранник с наглой ухмылкой наблюдал за унижениями заключенного, думая, как ему лучше поступить. Отделаться словесным предупреждением или все-таки показать этому ночному бунтарю, что бывает с теми, кто нарушает здешний покой? Кто-то из соседних камер выкрикнул, что было бы неплохо познакомиться поближе с узким корейским мальчиком, и Чонгук, чувствуя надвигающуюся опасность, двинулся в сторону кровати, пытаясь заползти под нее и там спрятаться, но охранник за один шаг настиг его, схватил за рубашку и потянул на себя.

— Куда собрался, ублюдок? А-ну иди сюда! — мужчина отбросил Чонгука к противоположной стене и хорошенько ударил дубинкой по ноге.

Эта сцена напомнила мальчику фрагмент из его детства. Когда его лучшего друга, Тэхена, отец так же вытащил из-под кровати, чтобы избить, Чонгук пришел ему на помощь, но сейчас помощь пришла в ином варианте… Когда охранник замахнулся, чтобы нанести еще один удар, парень резко повернулся к нему лицом, больше не прикрываясь, и схватил дубинку, одним сильным движением вырывая ее из рук мужчины в форме.

— Ты, говно собачье, — зарычал заключенный, вставая на ноги. Его глаза блестели от кипящей внутри него ярости. — На ребенка руку поднял? Решил обидеть того, кто младше тебя и не сможет ответить? Так вот я отвечу.

— Да я тебя сейчас по стенке размажу!

Охранник кинулся на парня, но тот со всей силы ударил его дубинкой по лицу. Когда мужчина упал, свирепый заключенный продолжил наносить увечья то ногами, то кулаками, то той же дубинкой, и односторонняя драка продолжалась бы дальше, если бы еще не двое охранников, которые сбежались на шумиху и суету. Успокаивать других заключенных было бессмысленно, поэтому они решили заняться этим буйным. Юнги услышал приближающиеся шаги и стал быстро соображать. Силы не равны — с тремя крепкими мужиками он точно не справится, надо действовать хитрее. Откинув дубинку на пол, парень подскочил к кровати, выудил из-под подушки балисонг (или просто нож-бабочка), который запрятал туда в день прибытия в камеру, и приставил к горлу. Когда в комнату ворвались охранники, Юнги приставил лезвие ножа к горлу и крикнул, что зарежет себя, если хоть кто-нибудь тронет его пальцем.

— Да и хер с ним, на одного ублюдка будет меньше, — заявил один из вбежавших охранников.

— Ты че, идиот? — рявкнул другой. — Мы башкой за него отвечаем. Если с ним что-нибудь случится, нас без вазелина и во все щели.

В коридоре опять послышались одобрительные выкрики и непристойные свистки. Один охранник вышел и во весь голос заорал, чтобы все заткнулись и ложились спать, иначе он зайдет к каждому и утихомирит самостоятельно, но и это не помогло, и пока охранники хоть как-то пытались призвать заключенных к порядку, Юнги расслабился. Этим воспользовался избитый охранник. Он лежал на полу и не двигался, поэтому Юнги не обращал на него внимания. Мужчина хотел наброситься на него и обезоружить, но парень заметил копошение внизу и, растерявшись, полоснул себя по запястью. Это было последнее, что он запомнил перед тем, как отключиться. Охранник растерялся. Встав на ноги, он удивленно смотрел на лежащего перед ним парня, по руке которого струились дорожки крови, образуя рядом небольшую лужицу, и не знал, что предпринять. Первое, что пришло ему в голову, — окликнуть напарников, — и когда те прибежали, решено было позвать врача, а пока, чтобы заключенный не погиб, мужчины в форме оторвали кусок ткани от простыни и прижали ее к свежей ране. Тряпка быстро пропиталась красным цветом, становясь влажной и теплой. Охранники не на шутку испугались, и пока двое возились с обезумевшим парнем, который мог вот-вот умереть, другой побежал за местным доктором.

Вместе с женщиной в белом халате и чемоданчиком с красным крестом в руке в камеру вошел начальник тюрьмы. Охрана изложила ему суть происходящего, пока доктор занималась обработкой раны и предпринимала попытки привести в чувства заключенного. Но Тэхен не приходил в себя. Ни он, ни его личности не реагировали на медицинскую помощь, и даже нашатырь, приставленный к носу, не смог вернуть юношу в сознание.

— Его нужно отнести в лазарет, — сказала врач, перебинтовывая руку Тэхена.

— Охрана этим займется, — начальник тюрьмы махнул рукой, чтобы охранники взяли заключенного на руки и вместе с доктором отнесли его в лазарет, — а я пока позвоню госпоже Джексон…

***