Я не смогла, и ты не сможешь тоже (СИ)

В этот раз Ольга не стала рисковать – она осталась ждать в коридоре, пока Лара стягивала с себя хирургический наряд и надевала обычную одежду. После этого они вышли из больницы, сели в машину, заехали в какой-то жуткий ларек за мясом («Этот папин сослуживец, мы всегда у него мясо берем») и поехали наконец домой.

Глава 13. Хоть расцарапай сердце. 

Ночь подкралась незаметно и как-то стремительно. Только-только еще было светло, и Ларин папа, хохоча, рассказывал армейские байки, и мама подливала всем вина в кружки, а потом – раз, и осталась только стоящая посреди стола походная лампа, и холод надвинулся со всех сторон, и темнота.

Родители давно ушли в дом, а Ольга и Лара все сидели на скамейке во дворе, потягивали из кружек подогретое вино и курили, задумчиво провожая взглядами улетающий в сумерки дым.

Ольге было очень тепло. С одной стороны ее обнимала Ларина рука, а с другой – большое ватное одеяло, которое тетя Наташа накинула им на плечи.

-Знаешь, - сказала Ольга тихо. – У вас здесь все ровно так, как я хотела, чтобы было у меня в детстве. Любящие родители, беседка, шашлык по вечерам. И когда приходят гости – вы не наряжаетесь в смокинги, ведь правда?

-Правда, - усмехнулась Лара. – Когда приходят гости, мы ходим гулять на море, делаем большой казан плова на костре и поем песни под гитару. Папа очень хорошо поет старые песни.

Ольга вздохнула. И Лара поняла ее вздох.

-Послушай, детеныш, - сказала она мягко, - я видела твою семью. Они не такие плохие, как тебе кажется. Просто почему-то решили жить в футляре, вот и живут – как умеют. Но это же не значит, что и ты должна так же.

-У меня нет никакого футляра, - возразила Ольга. – Я живу так, как хочу.

Это было неправдой, и обе они хорошо это знали. «Не так, как они» еще не значило «так, как хочу».

-Что в твоей жизни самое ценное? – Спросила вдруг Лара, крепче обнимая Ольгины плечи. – Самое-самое, без чего ты не смогла бы жить?

Ольга задумалась. И правда – что? Работа? Не смешите, без работы она прекрасно обойдется, тем более что от ее присутствия или отсутствия на работе все равно ничего не изменится. Друзья? У нее больше нет друзей. Были, и куда-то подевались. Семья? Увлечения?

Получалось, что ничего.

-Вот в этом и нужно искать ответы, - сказала Лара. – Ты можешь сколько угодно обвинять родителей, детство и мировую революцию, но правда в том, что ты живешь той жизнью, которую сама себе создаешь.

Ольга покачала головой.

-Это не совсем так. Я думаю, что они просто убили во мне желание хотеть. Понимаешь? Они научили меня доказывать – бесконечно, сначала маме, потом бабушке, потом всему миру что-то доказывать. Вот я и доказываю. Уже лет пятнадцать.

-Не надоело?

-Не знаю. Светка говорила мне нечто похожее на твои слова. Но вы упускаете самое важное – вам все кажется, что на самом деле я другая, что где-то внутри меня живет что-то совсем другое. Но это не так.

Она повернулась к Ларе и посмотрела ей в глаза. Близко-близко.

-Я не умею иначе. Я не знаю, как это – иначе. Доказывать, добиваться – да. Быть лучшей – да. Это я умею. А больше… Больше просто ничего нет.

-Есть то, что ты чувствуешь, - возразила Лара. – Почему ты все время говоришь о том, что делаешь? Разве то, что вот здесь – не важнее?

Ее ладонь коснулась Ольгиной груди. Тихо, трепетно и немного нежно. Как будто перышко легло поверх футболки и осталось так.

Но Ольга убрала ее руку.

-Там ничего нет, - с горечью сказала она. – Я не знаю, что вы все там ищете, но там действительно ничего нет.

Это было не совсем правдой. На самом деле, там, под футболкой, и ниже – под кожей и мышцами, билось и сходило с ума что-то горячее, яркое, омытое свежей кровью. Но Ольга слишком хорошо знала, что это, и чем это закончится.

Плохие девочки не могут любить хороших. Они могут хотеть их, желать до потери рассудка, но… не любить. Плохим девочкам предназначены такие же плохие. Которые никогда не залезут под кожу, никогда не станут сидеть под теплым одеялом, никогда не назовут «детенышем» и никогда не поцелуют на ночь перед сном. Они могут возбуждать, могут трахать, могут смотреть холодными глазами и в два слова ставить на место. Все это они могут, да. Но не любить.

-У меня было сотни две мужиков, - сказала вдруг Ольга вслух. – Может, даже больше. Из них только к двум или трем я испытывала хотя бы какие-то чувства. За одного из них я даже вышла замуж.

Лара молча смотрела на нее, ожидая продолжения.

-Я не знаю, что такое ты увидела во мне, или что тебе померещилось, но ты ошибаешься. Я не хорошая. Я дрянь. Дрянь и сволочь, которой доставляет удовольствие ломать чужие жизни, перемалывать их в труху и выбрасывать в мусор. Это – я. А вовсе не то, что ты во мне видишь.

Лара усмехнулась и покачала головой.

-Это то, что ТЫ в себе видишь, детеныш, - сказала она грустно. – Вернее, ты видишь ТОЛЬКО это. А я не думаю, что это все.