Я не свидетель

Подойдя к покосившемуся заборчику, Александр глянул через дворик в глубину, и то, что он всегда называл «домом» предстало вдруг перед ним убогой лачугой с тремя маленькими окнами. Просунув руку в знакомую щель, он отодвинул щеколду калитки, распахнул ее, вошел и тут что-то упало к его ногам. Это была пачка газет, вывалившаяся из деревянного почтового ящика, приколоченного к внутренней стороне калитки. Ящик был тоже набит газетами, а те, что выпали, видимо уже не вмещались, а кое-как были втиснуты почтальоном. Поставив чемодан, Александр заспешил к дому: толкнул входную дверь. Она была заперта. Он несколько раз громко постучал, но никакого ответа. Прошелся вдоль окон, заглядывал в каждое; сквозь прикрытые низкими занавесками стекла разглядеть ничего не удалось. Постучав в окна, он прислушался. Ни звука. Понял: отца нет дома. И судя по кипе газет — нет давно. Александр заволновался. Такого не бывало. Вытащив из ящика газеты, разложив по датам, Александр понял, что они не вынимались три месяца. Здесь же он обнаружил свое письмо и записку с почты: «Класть газеты некуда, зайдите на почту, заберите».

Значит, что-то случилось! Уехал? Куда? Он никогда и никуда не уезжал. Да еще на три месяца. Александр лихорадочно думал, что предпринять. Взломать дверь? Может он там лежит мертвый. Все равно нужна милиция. Встав с крыльца, Александр подхватил чемодан и зашагал по белой от зноя улице к отделению милиции, По дороге вспомнил, что когда-то давно у него был в школе дружок Бахтыжан Каназов, с которым они уходили в армию. Затем жизнь разбросала их, и они потеряли друг друга. У этого Бахтыжана старший брат Жумекен служил в милиции. Надежда, конечно, слабая, прошло столько лет, Жумекен мог уволиться или уехать вообще из Энбекталды, как многие молодые парни. Жумекен был старше их, кажется, на три года.

За деревянным барьерчиком в дежурке дремал старшина, разомлевший от жары. С трудом разлепив узкие глаза, зажатые скулами, он сонно поглядел на Тюнена, не проявив никакого любопытства к нездешнему человеку с чемоданом и с пиджаком, перекинутым через руку.

— Скажите, пожалуйста, а товарищ Каназов у вас работает? — безнадежно спросил Тюнен.

Старшина вяло прикрыл веки, давая понять, что это и есть утвердительный ответ. Затем, облизнув губы, спросил:

— Кто будешь?

— Приятель его брата, Бахтыжана.

— Майор в чайхане. Иди туда.

— Спасибо, — обрадованно произнес Александр и направился к двери.

— Чайхана знаешь? — вдруг догнал его вопрос. — Возле универмага…

Дворик чайханы был залит солнцем, лишь под навесом стояли столики. Поставив у арыка чемодан и положив на него пиджак, Александр присел на корточки, вымыл руки и ополоснул лицо холодной, текшей с далеких гор водой. Сидевшие за столиками обратили внимание, что этот русский незнакомый человек знает обычай. Во двор выскочил из пристройки, где стояли мангалы, шустрый паренек в замызганном белом фартуке, неся в обеих руках грозди шампуров с бараньими шашлыками. Поплыл дух сочно изжаренного мяса.

— Слушай, где начальник Каназов сидит? — остановил официанта Александр.

— Вон в углу под парусиной, — и побежал дальше.

За столиком, на который указал паренек, сидели двое: один маленький пожилой в халате, другой тучный помоложе в белой сорочке с закатанными рукавами. Тюнен сообразил, что скорее всего это и есть Жумекен. Перед ним стоял огромный фаянсовый чайник. Пили они из маленьких пиалушек. Он подошел.

— Вы товарищ Каназов? Жумекен? — спросил Александр человека в белой сорочке, в лице которого не мог отыскать ни одной знакомой черты.

— Я, — коротко бросил Каназов, с трудом втиснул пухлую руку в карман, достал синий китайский носовой платок и вытер пот на крупном оплывшем лице. — Слушаю вас.

— Я Александр Тюнен. Дружок Бахтыжана. Помните?

— Сашка Тюнен? — Жумекен узким сощуренным глазом, чуть склонив большую голову, поглядел на Тюнена. — Не узнал бы тебя. Ну да времени сколько пролетело. Садись. Чай? Шашлык? Свежие лепешки? А?

— Чай с удовольствием.

— Эй, Ануарчик! — крикнул он официанта. — Быстро еще один стул, пиалу и свежий чай! — Как поживаешь, Саша? — обратился он к Тюнену. — Отца тут бросил, а сам куда?

Тюнен в двух словах рассказал о себе и из вежливости спросил:

— А вы как, Жумекен?

— Все здесь, тружусь, общественным порядком занимаюсь, угрозыском. На весь куст: Энбекталды, Аманбаевск и Кар-Уюк.

— А Бахтыжан где?

— Этот подлец в большие начальники вышел, в Алма-Ате главком строительным руководит. Я тебе дам его адрес. В Алма-Ате бываешь?

— Иногда.

— Ну вот и повидаетесь… Ты, как понимаю, разыскал меня по какому-то делу? — кивнул Каназов на чемодан.

— По делу, Жумекен.

— Я слушаю. Ты его не стесняйся, это мой двоюродный брат, он в совхозе работает, вот приехал на два дня, — сказал Жумекен, указав на человека в халате.

— Вы моего отца знаете? — спросил Александр.

— А кто ж у нас не знает его?

— Я только что с самолета, — начал Тюнен, — прихожу домой, открываю калитку… — и дальше он поведал все, что его встревожило.

— Три месяца говоришь? А может, уехал он?