Я (не)твоя собственность (СИ)

— Твой выбор, каждый шаг, который ты сделала в жизни привел тебя к результату, который имеется сейчас. И попытка искупить вину, которая и является первопричиной твоего приезда и предложения забрать меня в Польшу, абсолютно бестолкова. Я взрослый человек и способна сама разобраться со своей жизнью. Но, даже будь иначе, я ни за что не поехала бы с тобой в Польшу. На том простом основании, что ты для меня чужой человек, мам.

— Как ты можешь? Как у тебя язык поворачивается говорить такие слова матери? Я рожала тебя в муках! Двеннадцать часов рожала! А отец твой обожаемый где-то шлялся в этот момент! Приехал через сутки помятый весь, пропахший дешевыми духами и перегаром!

Она прикрыла глаза ладонью и громко всхлипнула. Затем буквально упала в кресло и зарыдала вголос.

Я с жалостью смотрела на эту все еще очень красивую женщину. Ту, которую столько лет хотела видеть своей мамой. Той, что читает сказки по вечерам, дует на разбитые коленки и лечит, когда болею простудой. Заплетает косички перед школой. Приходит на линейки и школьные спектакли… Вот только она почти никогда такой не была. Почти никогда всего этого не делала. Это тетя Люба читала мне сказки, пела колыбельные и заплетала косички. Это папа приезжал на каждый утренник и каждую линейку, несмотря на вечную занятость бизнесом…

Папа. Мама. Почему так? Как и почему так получилось в жизни, что эти два самых главных человека выбрали не меня? Фактически предали? Променяли на сцену, свободу, деньги? Какими бы ни были причины и намерения…

Мама затихла. Достав из кармана брюк сложенный вчетверо носовой платок, промокнула им почему-то совсем не покрасневшие глаза. Грациозно встала, взяла сумку с продуктами и так же грациозно выплыла за дверь, хлопнув той напоследок.

Мне не было больно. Не было и обидно. Быть может смерть, с которой я столкнулась лицом к лицу пару дней назад заставила на все смотреть по иному. Я почувствовала, что простила им. И маме, и отцу. Почувствовала, что отпустила прошлое. Что оно осталось в той, старой жизни вместе с прежней мной. Запуганной. Несчастной. Слабой настолько, что много лет позволяла вершить свою судьбу другим.

Глава 23

Макс

Плечо будто каленым железом жгло. Опять лопнули гребаные швы. Хорошо Света не заметила.

— Егор, ты нормально делать можешь? — сквозь зубы прошипел, когда тот налепил повязку.

— Я нормально делаю, босс, — буркнул он. — Мышце покой нужен.

И выразительно посмотрел на мои сбитые костяшки. Укоризненно даже. Офигеть. Борзеем, да?

— Макс, что делаеть будем? — подал голос Ромыч.

Правая скула у него опухла и посинела. Моих рук дело. И от этого дерет внутри. Превращаюсь в долбанного психа. Уже на своих кидаюсь. Что, если в какой-то момент под руку попадет Света?

Да лучше сдохнуть!

Вспомнил о ней и наяву почувствовал тепло ее маленького, хрупкого тела. Как прижималась и по груди гладила. Губки ее сладкие… Бедра круглые… Влажная и горячая дырочка… Узкая, как перчатка.

Член дернулся в штанах, уперся в ширинку…

— Макс! С Бушем что делаем?

Возбуждение вмиг трансформировалось в ярость. Кровь забухала в ушах, а перед глазами пелена красная сгустилась. Лица моих еле различал, слова гулом в ушах. Руки в кулаки сжались.

— …нельзя делать. Сам говорил, Скорпион беспредела не потерпит.

— Беспредела? — подорвался с кресла, на котором Егор меня латал. — Этот урод мою женщину заказал! Мою! Женщину! Заказал! После «ничьей»! Беспредела, говоришь?!

— Макс, успокойся, я тебя прошу!

Пожалуйста, не делай глупостей. И эти глаза в пол-лица. Тонкого, бледного личика с алыми губками. Маленькие тонкие ручки и на моем лице…

Не делай глупостей.

Стянул рубашку с сосведнего стула, надел, поморщившись от боли.

— Егор, обезбол есть? — спросил идя к бару.

Достал початую бутылку вискаря. Не лучшая идея, учитывая, как кроет, зато подействует сразу. Долбанная рана силы высасывает, а они мне ох как нужны.

— Со спиртным не лучшая идея.

— Не учи отца. Давай, — протянул руку ладонью кверху.

— Колоть лучше.

Я хлебнул из горла вискарь. Рот и горло обожгло так, что закашлялся, согнувшись пополам. В глазах потемнело от боли. Отставил бутылку, вернулся в кресло. Стянул рукав со здоровой стороны.

— Коли.

И вот как раз когда едкая хрень обожгла мышцу, в кабинет ввалился Кир.

— Ма-акс, я не понял! Чего вы все здесь, а я не знаю?!

Не делай глупостей.

Стиснув зубы я, я застегнул рубашку, потом медленно втянул носом воздух, подержал подольше и выдохнул, глядя в его заплывшую рожу. Глазки забегали, он взгляд отвел. На несколько секунд, а потом снова в глаза посмотрел. Мразь!

— Да ты не нужен пока, вот и не знаешь.

— В смысле? С Бушем ты что не решил ничего?

— А что решать? — медленно проговорил я. — Скорпион ясно сказал, что бойни не потерпит…

— Ну так не по беспределу же, — он плюхнулся на диван. — А хотя, ты прав. Из-за какой-то телки западло войну развязывать.