Я не ваша, мой лорд

— Ловлю на слове, — требовательно произношу, глядя ему в глаза. — Ты вернёшься целым, невредимым и тогда я, возможно, позволю тебе меня наказать, мой любимый деспот. А сейчас я тоже хочу тебе кое-что рассказать… — приходится выскользнуть из его рук и вспомнить о деле.

Всё оставшееся время мы проводим за обсуждением того, что сегодня произошло, и того, что мы видели и слышали. Тьен рассказал, что успел пообщаться с Коримом и, конечно, поставил того в известность о письме. Люди принца будут страховать его на месте встречи. А я таки взломала защиту письма и прочла его, но меня в этом клочке бумаги больше заинтересовала схема свободных, не вплетённых в артефакт заклинаний. Это позволило мне лучше разобраться с почерком, и он начал производить на меня станное впечатление. Если брать в целом, то картина получалась одна, а если по отдельности разные фрагменты, то что-то не клеилось. Над этим требовалось подумать и у меня как раз будет такая возможность, когда Севастьен уйдёт. Отвлеку себя, чтобы меньше переживать. А пока я отложила письмецо, сосредоточив всё внимание на муже. Обсудить нам было что.

— Будь осторожен, пожалуйста, — попросила, когда пришло время ему собираться. Знаю, что уж кто-кто, а мой наставник Змей за себя постоять может. Но разве любящее сердце слышит такие доводы? — Возвращайся скорее. Я буду ждать.

— Всё будет хорошо, Скар, — обещал Севастьен, сминая мои губы в жарком и многообещающем поцелуе, чтобы в следующий миг оторваться и, секунду посмотрев мне в глаза, уйти на эту проклятую встречу.

Никогда я ещё ни за кого так не волновалась. Борясь из собственными внутренними бесами, я взяла в руки письмо и принялась за его детальное изучение.

Проходит почти час. Каждый узел, каждая ниточка личностно-настроенного заклинания иллюзии на письме уже отпечаталась во всех деталях и нюансах у меня на подкорке. Я верчу его в голове и так и эдак, пытаясь понять, что же меня смущает, но пока уловить суть не получается. Очень мешает постоянное и осязаемое ощущение отсутствия рядом Севастьена. Не думала, что так бывает. Ладно присутствие чувствовать. Но отсутствие до боли царапает что-то внутри, шершавым точилом проходясь по оголённым нервам. Я не сомневаюсь, что он скоро вернётся, но уверена, что эта встреча ещё одна ступенька к развязке. Вот только вверх, или вниз пока не понятно. Что-то грядёт, мне страшно и не за себя.

Он возвращается, когда минует ещё два часа. За это время я успеваю взвинтить себя до предела, хоть и стараюсь этого не делать. Когда дверь открывается и в проёме возникает его высокая хищная фигура, я срываюсь с кресла в котором сидела до этого, изучая ещё раз предоставленные нам протоколы расследования дела Артефактора, и, стремительно преодолев разделяющее нас расстояние, буквально бросаюсь на мужчину, впиваясь губами в его рот, выплёскивая всё что пережила за вечность ожидания, вдыхая родной запах, пропитываясь его теплом и страстью, чувствуя наконец, как отпускает сжавшаяся внутри пружина. Севастьен, несмотря на неожиданность моего нападения, умудряется даже не пошатнуться, подхватывает меня, сжимая до боли бёдра, и с тихим рыком возвращает мне безумие этого поцелуя сторицей.

Между нами снова схватка. Другая. Не менее острая. Теряя голову от того, как властно ведёт в танце вожделения мой мужчина, я даже не замечаю, как он разворачивается и впечатывает меня спиной в стену рядом с дверью, вжимаясь всем телом толкаясь бёдрами между моих. Я лихорадочно стягиваю с его плеч каптан, выдёргиваю рубашку из-под пояса штанов до дрожи желая ощутить пальцами, ладонями жар гладкой кожи, силу перекатывающихся под ней мышц. В то время, как Севастьен, хрипло дыша, не прекращая терзать мои губы, распахивает на мне халат, под которым больше ничего нет, я уже дёргаю бесовы завязки, мешающие мне добраться до той части мужниного тела, которую до сведённых болезненной жаждой мышц хочется ощутить внутри.

— Скар… сумасшедшая… что творишь? Нам надо… поговорить, — исступлённо хрипит он, толкаясь мне в ладонь, когда я наконец побеждаю эти проклятые штаны.

— Потом! Всё потом! Возьми меня! Сейчас! — шепчу ему в губы, продолжая целовать, обхватывая подрагивающими пальцами пульсирующую плоть, сжимая и лаская, как он учил. Богиня, как же он хорош.