Я (не) ведьма

Я с удивлением заметила, что юноша едва сдерживает гнев. На кого это он так злился? На Рэндела, который решил, что я буду сидеть у него на коленях, или на меня… когда я приняла это предложение?..

— Мой конь прекрасно справится, — бросил Рэндел и снова позвал меня: — Руку, миледи!

— Вам лучше ехать со мной, — сказал Эрик звонко и сердито.

Пару секунд гордость и вожделение боролись во мне. Ехать рядом с мужчиной, который вел себя так… так… что я сама рядом с ним превращалась в дикое животное? Нет! Это недостойно!.. Но где-то в глубине моего существа опять разгоралось пламя, и мне ничего так не хотелось, как ощутить его жар!..

— Мой конь к вашим услугам, — произнес Эрик громко.

— Но не ваш конь, и не вы, сэр Годвинсон, бросились мне на помощь, когда я упала в реку, — ответила я и схватила Рэндела за запястье. — Прошу прощения, но с сэром Эдейлом я чувствую себя спокойнее.

Я встала на кончик сапога Рэндела и оказалась на коне быстрее, чем успела глазом моргнуть.

— Верный выбор, миледи, — сказал Рэндел, и от его голоса по всему моему телу побежали мурашки.

Я снова сидела боком, но теперь меня обхватывали крепкие мужские руки, и я отчего-то была уверена, что не выпаду из этого круга, даже если начнется светопреставление.

Эрику ничего не оставалось, как сесть на Сэра Густава и пристроиться за хвостом коня сэра Эдейла.

Впереди я видела широкую спину сэра Лаэрда, но таинственные лесные сумерки окутывали нас, как плотным плащом, и казалось, что в мире не существует никого больше — только я и мужчина, обнимающий меня крепко и бережно.

Мы миновали брод без происшествий, и свернули в сторону замка Флёр.

— Дайте-ка руку, — сказал вдруг Рэндел тихо и хрипло. — Нет, правую.

Я подняла руку, и что-то твердое, нагретое человеческим теплом, скользнуло на безымянный палец. Мое обручальное кольцо.

— Отобрали мой подарок у бедной девушки? — спросила я, а сердце словно полетело вниз с неимоверной высоты.

— Почему — отобрал? Выкупил. Написал старосте расписку на двести монет.

— Переплатили. Не находите?

— Что поделать? — он наклонился и шепнул: — И только попробуйте теперь кому-нибудь его подарить.

«Смеете что-то мне запрещать?» — хотела ответить я и повернулась к нему, чтобы говорить, но в тот же момент губы его коснулись моих губ, и спустя секунду мы уже жарко и бесстыдно целовались, едва не на глазах остальных рыцарей, скрытые лишь неверными сумерками, а ладонь Рэндела легла на мое бедро, обжигая даже через шерстяную ткань юбки.

Глава 16.

На встречу со свекровью

Крик совы где-то рядом привел меня в чувство. Я отстранилась, насколько можно было это сделать, сидя на одной лошади, и уставилась невидящим взглядом в спину сэра Лаэрда, а Рэндел прижался губами к моему затылку, тяжело и судорожно дыша. Мужская ладонь так и осталась на прежнем месте, и даже более того — приласкала меня медленно и чувственно, и скользнула между моими коленями, путаясь в складках юбки.

Я изо всей силы ущипнула Рэндела за запястье, и он опомнился — вцепился в поводья двумя руками, стиснув меня в объятиях так, что я едва могла вздохнуть.

— Ведьма… ты — ведьма… — шептал он мне на ухо, словно обезумев. — Что ты сделала со мной? И что продолжаешь делать?..

Мне нечего было ответить на это. Да и что я могла ответить? Я — не ведьма?.. Всего лишь слова, которые я повторяла очень, очень часто. Да и разве этот мужчина, что сейчас обнимает меня — разве он по-настоящему верит, что я приворожила его?.. Скорее, это он меня околдовал… Ведь говорят, что чем дальше на север — тем больше колдунов…

Но почему король Баллиштейна — не Рэндел? Он — старший сын, и если бы его отец признал его, то я была бы женой короля и его женой. И тогда все было бы по-другому.

Серый туман заволок тропинку сначала по лошадиные бабки, потом выше и выше… Сэр Лаэрд зажег фонарь и подвесил его к палке с железным крюком, которая до этого была приторочена к седлу. Фонарь светил в тумане призрачно и тускло, только лишь и позволяя, что не заблудиться и держаться всем вместе.

Но зато теперь никто не мог увидеть, как Рэндел уже безбоязненно целует меня в висок, в шею, берет меня за подбородок, заставляя повернуться к нему, чтобы добраться до губ. Я не могла позволить это безумие — отворачивалась и прятала лицо у него на плече, сама умирая от томления и страсти. Но эта молчаливая и тайная борьба распаляла рыцаря все больше, и вот уже он распахивает края моей вилланской куртки, тянет вниз ворот рубашки, осторожно касается кончиками пальцев моей кожи, а потом, действуя все смелее, кладет руку мне на грудь, как тогда, когда целовал меня после разговора с королем Альфредом.

— Вспомните о чести! — шепотом взмолилась я, выгибаясь навстречу его ласкам и закрывая глаза, потому что противиться его натиску не могла.

Проклятый Чед Сомарец!.. Если бы этот трус не прятался неизвестно где, может, я смогла бы побороть страсть. Но как бороться с желанием, когда тебя готовы взять вот так — приступом, отбросив все человеческие нормы и законы?..

— К чертям честь!.. — ответил он бешеным шепотом. — Я тебя хочу!.. Я умру без тебя!..