Я не верю в анархию. Сборник материалов

ОТВЕТ: Рок по сути – не музыка и не искусство, а некоторое религиозное действо – по типу шаманизма – которое существует, дабы утвердить определённую установку. Человек, занимающийся роком, постигает жизнь, но не через утверждение, а через разрушение, через смерть. Шаманство здесь ритм, на который накладывается импровизация. И чем больше шаманства, тем больше рока. И, наоборот, если над шаманством начинает преобладать искусство, музыка – то рок умирает.

В: Если таким образом рассмотреть историю мирового рока?

О: Получается несколько ветвей. Рок изначально – животная музыка, форма потока сознания. Сначала рок-н-ролл, затем – психоделия 60-х: ТНЕ DOORS, GRATEFUL DEAD, JEFFERSON AIRPLANE – из них вышел фактически весь панк и пост-панк. За психоделией начинается момент осмысления, формализации – KING CRIMSON и др. – рок умирает. Эта линия достигла пика к середине 70-х, и в результате – как протест – появляется американский панк – RAMONES, N. Y. DOLLS и так далее. В основном всё это возглавили люди, которые были задействованы в той же психоделии 60-х – Игги Поп, Патти Смит. И здесь нужно выдвинуть тезис: то, что общество не может уничтожить, оно хочет съесть. Так же всё происходит с панком в Англии. И не только с панком.

В: Другими словами, Англия постоянно эстетизирует американские первичные грубо-примитивные рок-импульсы? То же самое в хард-роке: в Америке IRON BUTTERLY, GRAND FUNK – особенно ранний, в Анг-лии – DEEP PURPLE, LED ZEPPELIN…

О: Тут дело даже скорее не в Англии, а в природе людей, которые живут везде. Если исходить из Достоевского, то с роком всё получается так: на каком-то этапе у Гессе появилась статья «Братья Карамазовы и закат Европы». В ней был высказан тезис: Достоевский первый пророк некоего движения, чёткого движения, согласно которому человечество делится на два типа: потенциальные самоубийцы (люди, у которых во главе угла своеволие, которые не боятся смерти – «нелюди») и все остальные. Рок в настоящем виде – массовое движение «нелюдей», в нём человек – человек только внешне, а по сути – сумасшедший. То, что сейчас происходит в мире, – своего рода критическая ситуация: энтропия растёт, и назревает апокалиптический момент, после которого либо выживут нелюди, либо наоборот. Потом ещё такой момент: если раньше всё это носило понятие моды (в рок вливались массы людей, которые, по сути, отношения к движению не имели), то сейчас всё это встало на свои места. И оказалось, что «нелюдей» очень мало. И ещё относительно рока: он, в общем-то, умер – сделал всё, что было надо. Сейчас остались только одиночки, которые у нас часто даже не знают друг друга, но они опаснее для социума, чем целое движение. И общество борется с этими одиночками – фестивалем, например, который Комарова устроила. Все фестивали уничтожают то, что было создано человеком в борьбе с самим собой.

В: А почему вы, тем не менее, хотели участвовать в этом фестивале?

О: Всё, что остаётся человеку рока – это проявлять свою сущность, природу. Всё, что может «нечеловек» – это быть «нечеловеком». Нужно понимать, что война проиграна, и быть верным своей природе – тем не менее. А природа толкает играть – причём не важно, воспримут это всё или не воспримут… Во всём этом фестивале есть большой элемент попса. И, наверное, я больше на таких фестивалях играть не буду – только в залах где-нибудь на сто человек – своих, которые чувствуют всё правильно. Я смотрел в этом фестивале концерт ВВ – великая команда, а по-настоящему понимают её единицы.

В: Как бы ты хотел существовать, чтобы это не вызывало у тебя внутреннего протеста?

О: Заниматься здесь, в этой реальности творчеством, утверждая свою правду, свою истину, свою систему ценностей. Если цитировать ИНСТРУКЦИЮ ПО ВЫЖИВАНИЮ – свой рок-н-ролльный фронт, в котором каждый на своём месте – Моррисон, Рома Неумоев и прочие.

В: В начале нашего разговора ты сказал, что рок-человек постигает жизнь через смерть. Какая здесь складывается система ценностей?

О: В моем понимании рок – это движение античеловеческое, антигуманистическое, – некая форма изживания из себя человека как психологически жизнеспособной системы. Человек – это существо, которое наделено логическим сознанием – и в силу этого не может жить ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС. Поэтому он погружен в прошлое или в будущее. ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС живут только дети.

В: То есть позитив здесь таков: рок и особенно панк утверждает человека, точнее, «нечеловека» – ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС?

О: Да. Если появляется абсолютное знание, человек уже не может жить. Его или трамвай задавит, или ещё чего-нибудь. И если «человеческое» искусство утверждает жизнь – продление рода и т. п., то рок утверждает самоуничтожение – как некий путь к Богу, высшее познание. Отсюда – особая шкала добродетелей: в частности, ненависть к «человеку» в себе.

В: Можно ли считать самоубийство абсолютом этой системы ценностей?

О: В общем-то, да. Хотя на самом деле правильнее, наверное, не самоубийство, а терпение – если его понимать в духе экзистенциалистов. Т. е. человек всё сознает, но всё же живёт, что-то делает. Это гораздо круче.