Я не верю в анархию (Сборник статей)

Л.: Конечно, такое может быть. Но я бы сейчас выразился иначе. Особенно после моих экспериментов с ЛСД (года, наверное, четыре на них ушло). Смерти нет, есть нечто другое. Испытание. Подвиг. После ЛСД я убедился в том, что воля человеческая безгранична. И сила человеческая безгранична, и сила творчества, ума и т. д.

А.К.: А свобода?

Л.: А Свобода, ну я скажу известную фразу: высшая свобода — это отказ от всей свободы (смеется).

Свобода с точки зрения политики сейчас — это нивелирование всех ценностей, которые имели значимость доселе. Слова чего-то стоят, когда ты можешь за них жестоко поплатиться, страшно жестоко. Когда тебя убьют за эти слова. При свободе слова все слова — болтовня.

А.К.: А что долг для тебя в таком случае?

Л.: Долг?… Долг — это Родина. Это — сопротивление. Это — война. Это — правда. Это то, что ты должен сделать в этом мире.

А.К.: Почему ты вернулся к названию ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА?

Л.: Ну как, это — символ. Это центр, откуда все берется. Вокруг которого кучкуются всевозможные проекты — КОММУ H ИЗ МЫ, сольники и т. д. ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА вообще группа… Да, это панк, да, но панк очень психоделический. И до сих пор я считаю, что единственный такой в стране. Больше таких групп я не слыхал, и вообще.

А.К.: Теперь хочу тебя спросить о твоей самореализации.

Л.: Реализовался я на 100 %, причем это могу сказать без всякой ложной скромности. Об этом очень хорошо Ринго Старр как-то сказал: на определенном уровне однажды берешь барьер 100 % и выше этой планки ты не шагнешь, понимаешь, не бывает 200 %. Ну а потом опять берешь 100 %, опять, понимаешь? Ну пока я живой… я еще не устал.

А.К.: Артем Троицкий как-то сказал: "Андеграунда у нас нет. Ну разве что — ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА какая-нибудь".

Л.: Троицкий очень хорошо в свое время где-то заметил, что ему не импонируют такие люди, как ГО, потому как — «мизантропы». Ну это правильно, в некоторой степени. Мне больше животные «импонируют». Я могу это констатировать, можешь даже в статье это напечатать. Да, я хожу ежедневно в лес, потому что в лесу гораздо лучше, уютнее, реальнее, чем на улицах, в жилищах. В лесу я себя чувствую ДОМА (смеется), на улицах я себя чувствую, ну как медведь по улице идет. Как слон. Как мышь. Как гроб на колесиках.

Ты меня спрашивал относительно потенции творческой и т. д., мы вот все это время звереем, понимаешь, год от года, чудовищно, то что нас тут ожидает, — это из области кометы, которая разорвется на части. Мы озверели. Мы группа озверевшая.

Насчет «андеграунда»: не знаю, я вообще не представляю себе «зависимого» рока. Это нонсенс.

А.К.: Ты слушаешь новые группы, которые у нас появляются?

Л.: Нет, не слушаю. Да у нас ничего и не появляется.

А.К.: Где ты давал концерты в последнее время, когда будешь в Москве?

Л.: В Москве буду играть 16 мая, в "Крыльях Советов". Выступал в Белоруссии две недели назад. Это дело нужное и хорошее. Надо поддержать Лукашенко, он классный человек. Нам бы его вместо Ельцина.

Беседовал Алексей Коблов

(публикуется сокращенный вариант)

05.1997 г., "Московский Бит" № 7

* * *

Он, стиснув зубы, смотрел мне вслед

Все было словно на самом делеНо приглядевшись он сразу понялЧто я не оставляю следов на свежем снегу.Свои подумали, что я — чужойЧужие заподозрили, что я ебанулсяИ все они решили, что я опасенВедь я не оставляю следов на свежем снегу.А мертвая мышь в кармане гниет

А мертвая мышь гниет в карманеИ теперь никто никого не найдетВедь я не оставляю следов на свежем снегу.Меня давно бы уж зарыли в снегМеня давно бы уж загнали в ямуМеня давно бы уж нашли по следуНо я не оставляю следов на свежем снегу.Не оставляю следов на снегу.