Я ненавижу тебя! 3 и 4 книги

Увидев выступившую слезу на единственном здоровом глазу мужчины, Лина поняла, что он не шутит. И ей ничего не оставалось сделать, как просто кивнуть.

– И я клянусь тебе, что сделаю все возможное, чтобы вернуть тебе твоего сына, если ты поможешь мне, – добавил Михаил, и Лина опять поверила его словам.

– Хорошо, – дрожащим голосом произнесла она, – если он появится, то я включу телефон.

Лина тут же отвела свой взгляд, понимая, что возможно этим ответом, превращается в предательницу.

– Ты не предаешь его, Лина, – опять будто прочитал ее мысли Михаил, – ты помогаешь и ему и себе этим поступком.

Ночью лежа в постели, Лина долго размышляла над всей этой ситуацией.

То, что говорил ей Михаил Юрьевич, это ведь была чистая правда. Лина для Германа была пешкой в его странной игре, она это сразу поняла и почувствовала. Он действительно создавал ощущение одиночки, и вряд ли захотел бы завести какие-то длительные отношения.

А еще у нее появится более-менее реальный шанс вернуть наконец-то сына. Она ведь и так уже хотела найти кого-то, кто возможно не совсем законно, но все же сможет ей помочь.

Но вся эта ситуации была такой гадкой и отдавала невыносимо пахнущим гнильем, что Лина невольно ощущала, как в душе разливалась кислота от неправильности своего решения. И хотелось встать с кровати взять молоток и расколотить чертов телефон, который жег ее карман, пока она шла домой после встречи и разговора с Михаилом Юрьевичем.

Лина никогда не была предательницей. Потому что прекрасно знала, что это такое, когда тебя предают. Еще в детстве, родители поклялись ей, что вернуться, но так и не вернулись, потому что погибли. Да, они не виноваты, но для ребенка это было самым настоящим предательством, ведь она осталась совершенно одна во всем мире. Уж лучше бы взяли ее с собой в тот другой мир, но они бы остались вместе и не бросили ее. И если бы не тетя, то не известно, что бы случилось с Линой дальше, и смогла бы она выжить?

А потом был ее муж. Тот, кого она любила больше собственной жизни, тот, кого она боготворила, и на кого надышаться не могла, отобрал ее ребенка и вышвырнул в совершенно незнакомой стране из дома.

И она во второй раз на своей шкуре прочувствовала это гадкое и полностью сокрушающее чувство. Убивающее какие-либо хорошие эмоции к человеку.

И получается, что она подписалась стать такой же, как и ее муж, как и ее родители. Чертовой предательницей.

И не было никакой разницы, за что предает она. Родители, потому что погибли, муж из-за денег и положения в обществе, а Лина из-за сына…

И она этой разницы не чувствовала, а чувствовала только лишь запах гнилой горечи, заполняющий все ее нутро. Хотелось встать, еще раз пойти и как следует помыться в душе, расчесать мочалкой кожу до крови, чтобы заставить исчезнуть этот ужасный запах предательства с ее кожи.

Проснувшись после тяжелой ночи, Лине показалось, что болела каждая клеточка ее организма. Еле заставив себя встать с постели она, как древняя старуха пошаркала в ванную, по пути увидев в коридоре записку от тети, которая уже давно ушла на работу, не став будить племянницу.

Вздохнув, Лина добралась-таки до ванной и заставила себя залезть под душ. Она не любила складывать на тетю всю домашнюю работу, и поэтому хотела посвятить день уборке квартиры. Вот и не стала разлеживаться весь день. Да и пока она чем-то себя занимала, концентрируясь на механически движениях, Лина надеялась избавиться от тяжелых мыслей, которые даже во сне не оставляли ее в покое.

Убравшись дома, она пошла на помойку вынести мусор, возвращаясь, опять встретила соседку с собакой, та, что-то рассказывала ей, и Лина отстранённо слушала, и автоматически где-то кивала, пока соседка не начала рассказывать кое-что необычное.

– Вот я и говорю, машина-то знакомая, все стоит и стоит у сто пятьдесят второго дома и не уезжает. Мне Степановна-то рассказывает, что за машина, я пошла сегодня посмотреть, и номер-то сразу и узнала. Ну и говорю Степановне, что это ж Линкин мужик, его машина-то. И, похоже, он там, в машине-то и сидит.

Она прервалась и внимательно посмотрела Лине в глаза.

– Он все еще там стоит? – дрогнувшим голосом спросила Лина.

– Так я и говорю, мы же Степановной-то…

Дальше Лина не стала ее слушать, и сказав «Спасибо» побежала к сто пятьдесят второму дому.

Спустя несколько минут, она уже стояла и смотрела на знакомый автомобиль. Подойдя ближе и заглянув в окно, она поняла, что Герман опустил сиденье и спит или просто лежит с закрытыми глазами.

Лина нашарила телефон в кармане и уже хотела нажать на ту самую кнопку, о которой ей вчера говорил Михаил Юрьевич, как Герман открыл глаза.

Глава 4

Герман облажался по-крупному.

Он и сам не понимал, какого хрена он так вспылил, и зачем выдал себя раньше времени, но то, что он услышал от Лисовского…. Это его пренебрежительное: «Разберешься потом с этим наследником как-нибудь, устроишь ему маленький несчастный случай, да и все» будто последняя капля, капнувшая в и так уже переполненный сосуд его терпения, и заставила этот самый сосуд не просто пролиться, а буквально взорваться.