Я ничего не знаю. С комментариями и иллюстрациями

Он говорил, что это удивительно: всякий человек без труда скажет, сколько у него овец, но не всякий сможет назвать, скольких он имеет друзей, – настолько они не в цене. Посмотрев, как Евклид навострился в словопрениях, он сказал ему: «С софистами, Евклид, ты сумеешь обойтись, а вот с людьми – навряд ли». В подобном пустословии он не видел никакой пользы, что подтверждает и Платон в «Евтидеме». Хармид предлагал ему рабов, чтобы жить их оброком, но он не принял; и даже к красоте Алкивиада, по мнению некоторых, он остался равнодушным. А досуг он восхвалял как драгоценнейшее достояние (о том пишет и Ксенофонт в «Пире»).

Красоте Алкивиада – об отношениях Сократа и Алкивиада Платон подробно рассказывает в «Пире».

Он говорил, что есть одно только благо – знание и одно только зло – невежество. Богатство и знатность не приносят никакого достоинства – напротив, приносят лишь дурное. Когда кто-то сообщил ему, что Антисфен родился от фракиянки, он ответил: «А ты думал, что такой благородный человек мог родиться только от полноправных граждан?» А когда Федон, оказавшись в плену, был отдан в блудилище, то Сократ велел Критону его выкупить и сделать из него философа. Уже стариком он учился играть на лире: разве неприлично, говорил он, узнавать то, чего не знал? Плясал он тоже с охотою, полагая, что такое упражнение полезно для крепости тела (так пишет и Ксенофонт в «Пире»).

Антисфен (ок. 440 – ок. 360 до н. э.) – ученик Горгия и Сократа, основатель школы киников. Первоначально его школа предназначалась для неполноправных граждан, таких же как он, и такое ущемление в правах и пробудило в киниках склонность к эксцентрическому, провокационному поведению и показательной независимости от материального. Главным учеником Антисфена был Диоген Синопский (ок. 412–323 до н. э.), отказавшийся даже от собственного жилья, – он жил в пифосе (глиняной бочке для зерна; современное значение – контейнер).

Он говорил, что его демоний предсказывает ему будущее; что хорошее начало не мелочь, хоть начинается и с мелочи; что он знает только то, что ничего не знает; говорил, что те, кто задорого покупают скороспелое, видно, не надеются дожить до зрелости. На вопрос, в чем добродетель юноши, он ответил: «В словах: ничего сверх меры». Геометрия, по его выражению, нужна человеку лишь настолько, чтобы он умел мерить землю, которую приобретает или сбывает.

Демоний – он же демон или гений, переводчик предпочел слово, не вводящее в недоумение.

Хорошее начало – нравственные основания дела, правильный мотив его исполнения. В отличие от нашего разумения, что часто хорошие дела делаются из низкой мотивации (ради денег или славы), в античной классической этике для хорошего дела нужна была хорошая мотивация.

Мерить землю – Сократ дистанцируется от чересчур хвастливой эрудиции софистов, превращавших науку о космосе ранних философов в повод поговорить о чем угодно, производя впечатление всезнающих.

Когда он услышал в драме Еврипида такие слова о добродетели:

…Не лучше ль

Пустить ее на произвол судьбы…

то он встал и вышел вон: «Не смешно ли, – сказал он, – что пропавшего раба мы не ленимся искать, а добродетель пускаем гибнуть на произвол судьбы?» Человеку, который спросил, жениться ему или не жениться, он ответил: «Делай, что хочешь, – все равно раскаешься». Удивительно, говорил он, что ваятели каменных статуй бьются над тем, чтобы камню придать подобие человека, и не думают о том, чтобы самим не быть подобием камня. А молодым людям советовал он почаще смотреть в зеркало: красивым – чтобы не срамить своей красоты, безобразным – чтобы воспитанием скрасить безобразие.