Я — о'кей, ты — о'кей

В силу этих причин индийцы позволяют крысам пожирать 20 % своих скудных запасов пищи, а индийская женщина рожает 10 детей и обрекает их на голодное существование, потому что ее Родитель запрещает ей обратиться к врачу-мужчине с просьбой выписать противозачаточные средства (кстати, в изобилии производимые в Индии). Ее Родитель не против внутриматочной спирали, но он не приемлет врача-мужчины. А женщин-врачей не хватает, чтобы осуществить подобные процедуры широкомасштабно. По всему миру мы наблюдаем примеры такой "слепоты", однако отказываемся признать, что эта слепота свойственна всем людям. Именно из-за этого мальчик, описанный в главе 2, верит: "Все полицейские — плохие", хотя своими глазами видит, что это не так. Страх и зависимость маленького ребенка заставляют его подчиниться навязываемому мнению родителей ради сохранения своей жизни. К его предубеждению можно отнестись и с симпатией. Если мы обратимся не к Родителю, противостоящему "врагам", а к Дитя с надеждой восстановить с этими врагами отношения Взрослый — Взрослый, мы лучше сможем понять, как усовершенствовать этот мир.

К примеру, только наш страх заставляет нас видеть лишь Родителя в коммунистическом Китае, сурового, сильного и угрожающего. Другую точку зрения высказывает Эрик Севарейд в своей оценке позиции, занятой по отношению к Китаю сенатором Уильямом Фулбрайтом.

Фулбрайт, изучающий историю и понимающий ее непредсказуемость, находит подобные страхи ребяческими. Он более склонен интерпретировать громогласную китайскую пропаганду так, как это делает и генеральный секретарь ООН У Тан, — как естественное поведение режима, у которого по горло собственных трудностей и который ощущает себя все более "окруженным" мощью России и США. Фулбрайт рассуждает так: представьте реакцию своей страны в том случае, если б, скажем, китайская армия вела бои в Мексике, а китайские бомбы падали в четырех милях от Рио-Гранде. Он пытается повернуть международную проблему таким образом, чтобы понять не только интересы противника, но и то, что тот чувствует. По его мнению, опасность слишком велика, чтобы позволить себе иной подход.

На вопрос Фулбрайта, разумен ли человек, профессор психиатрии Университета Джона Хопкинса доктор Джером Франк на сенатских слушаниях в Комитете по иностранным делам ответил: "Мы не всегда разумны. Наши поступки обусловлены изрядной долей страха и эмоционального напряжения, препятствующих ясному мышлению. Мы вправе бояться ядерной угрозы".

Точно так же маленький ребенок вправе опасаться побоев со стороны жестокого отца. Однако более существенным является соображение не относительно того, вправе или нет он бояться, а что ему с этим поделать. Когда в жизни преобладает страх, становится невозможной точная обработка информации, необходимая для исправления положения (в личном или всемирном масштабе).

Именно это сенатор Фулбрайт выразил в другой своей речи в 1964 году (в квадратных скобках интерпретации автора):

Существуют неизбежные расхождения, объяснимые несовершенством человеческого мышления [контаминацией Взрослого], между миром, каков он есть, и миром, каким его видит человек [воспринимаемым либо Родителем, либо Дитя, либо контаминированным Взрослым]. Пока наше восприятие достаточно соответствует объективной реальности [не контаминировано], наше поведение вполне разумно и адекватно [Взрослое]. Но когда происходит расхождение события и его восприятия, когда мы отказываемся чему-то верить, так как это раздражает [Родителя] или пугает [Дитя] нас, либо просто потому, что это нам незнакомо, тогда поведение становится неразумным и неадекватным…

Насколько неразумны мы можем быть?

Ужас, который большинство людей испытало при разоблачении злодеяний, творившихся в фашистской Германии, нередко соседствовал с самодовольной уверенностью, что мы на такое не способны, у нас таких жестокостей произойти не могло, мы бы этого не допустили.

Не допустили бы? А что же произошло в Германии? Может ли целый народ впасть в безумство? Насколько безумно становится его поведение? И кто установит эти нормы?

Удручающее утверждение я нашел в недавно опубликованной рецензии психиатра Ральфа Кроушоу на книгу Фреда Дж. Кука "Развращенная страна. Общественная мораль современной Америки." Кроушоу пишет:

В сущности Кук утверждает, что американские граждане отказались от своей личной морали ради морали коллективной, казенной. Они отказались от размышления ради всеобщей сентиментальности и упрощенности, т. е. в конечном итоге — от ответственности ради послушания. Это утверждение — сильнодействующий препарат, его нелегко проглотить. Мы можем прикрыться тем, что это лишь его впечатление, не подкрепленное статистикой, а потому оно не имеет большого значения. Или все-таки имеет?'

Я позволю себе длинную цитату, в которой Кроушоу в качестве ответа на свой вопрос приводит данные эксперимента Стенли Милгрэма из Йельского Университета: