Я обещаю тебе свободу

– Выпьешь что-нибудь? Может, рюмочку крепкой настойки, чтобы расслабиться?

– Нет, спасибо.

Как можно расслабляться, когда впереди столько дел? Сама мысль об этом была мне отвратительна.

В этот момент Джереми заиграл мелодию собственного сочинения. Он позволял себе это только после обязательной программы. Звучала моя любимая – такая трогательная и грустная, что всякий раз на глаза наворачивались слезы.

– Как она называется? – спросила я однажды.

– Еще не придумал, – ответил он своим низким густым голосом с обворожительным английским акцентом.

– Жаль, она этого заслуживает.

– Тебе нравится?

– Я ее обожаю!

Он улыбнулся и сказал:

– Тогда назову ее «Sybille’s reflections».

Это было так трогательно – назвать мелодию в мою честь! Я знала, что «reflections» с английского переводится и как «размышления», и как «отражения», но не осмеливалась спросить, почему он выбрал именно это слово. Может, заметил, как часто я погружалась в свои мысли, не замечая, что происходит вокруг? Или имел в виду, что эта музыка – отражение моей души и творческих порывов, которые я держала взаперти?

– Уверена, что ничего не хочешь? – повторил Джеф, видя, что я не спешу уходить.

– Не хочу, спасибо.

Я вернулась в кабинет и, проходя мимо стеллажа со всякой всячиной, взяла оттуда блокнот. Мне хотелось записать впечатления от сеанса у Оскара Фирмена, вернее, от той его части, которую я помнила, и подробно обрисовать сегодняшний день – первый день новой жизни, так не похожий на все, с чем я сталкивалась до сих пор. Мне позарез нужно было найти подходящие слова – возможно, чтобы поверить, что все это и правда происходит со мной.

Я села за стол и принялась писать, но с каждой фразой нервничала все сильнее. По мере того как моя рука выводила слово за словом, я понимала, что новая личность далеко не идеальна. Да она вообще не имеет ничего общего с идеалом! С таким характером невозможно добиться признания или даже просто справиться с работой.

Несмотря на все мои старания, Родриго обижался на каждое слово, Марко делал вид, что не слышит, Джеф отлынивал от работы, клиенты тянули с решением по поводу свадьбы, и в результате я тратила уйму сил, практически ничего не получая взамен. Такими темпами я скорее заболею от переутомления и потеряю работу, чем добьюсь хоть чего-то.

Домой я вернулась встревоженная.

Мне было приятно увидеть Натана, но от вида валявшихся повсюду вещей настроение снова испортилось. Я еле стояла на ногах, но все же бросилась наводить порядок. Закончив с этим, я почувствовала себя немного лучше – как минимум дело сделано.

Я наскоро приняла душ. Как обычно, горячая вода внезапно сменялась холодной. Когда я в последний раз просила владельца квартиры починить колонку, он снова нашел отговорку, чтобы ничего не делать. Я же, зная за собой грешок, чувствовала себя не вправе настаивать. Договор аренды был заключен на имя моего бывшего парня. Когда мы разошлись, он съехал, а я осталась тут жить. С тех пор мне не хватало духу обновить договор, и я просто исправно платила каждый месяц.

Когда мы легли, Натан неожиданно придвинулся ближе и принялся меня гладить. После изнурительного дня заниматься любовью совсем не хотелось, но я понимала, что жизнь не может состоять только из труда и забот. Иногда надо позволить себе расслабиться. И потом, его внезапное желание означало, что мы еще вместе и не все потеряно.

Натан быстро уснул. Я любовалась ровными полосками света, падающими сквозь жалюзи на его лицо, и никак не могла погрузиться в сон.

Мне не нравилась новая жизнь.

Я снова и снова прокручивала в голове события прошедшего дня и пыталась понять, как жить дальше с новым характером. Как выпутаться из ситуации, в которую я попала? Как вообще что-то делать и радоваться жизни, когда мир так несовершенен?

И вообще, почему он так несовершенен?

Это мой перфекционизм мистическим образом притягивает к себе все возможные и невозможные проблемы? Или я стала острее видеть то, мимо чего другие люди спокойно проходят?

Под тиканье будильника, отсчитывавшего минуты, а потом и часы, я все думала, думала и постепенно приходила к простой, но неутешительной мысли: да, я освободилась от страха, но попала в другое, не менее тяжелое рабство.

Еще утром я не сомневалась, что уверенность в себе и стремление к порядку быстро приведут меня к успеху. Теперь я видела, что они скорее приведут меня в ад – ад, который я творила своими собственными руками.

11

В роскошном офисе на авеню Георга V в Париже он чувствовал себя неловко. Все эти огромные залы в стиле барона Османа, высокие потолки с лепниной, старинный паркет, камины из белого мрамора очень смущали его. Ни пылинки, все идеально и в воздухе прямо пахнет чистотой. Шарль пожалел, что не купил новый костюм. Старый выглядел слегка потертым, да и галстук наверняка вышел из моды. А ведь это была его последняя надежда.

К счастью, собеседников больше интересовало привезенное досье, а не костюм.