Я отведу тебя в место силы…

Равнина, на которой раскинулось село, с трех сторон была окружена горными хребтами. Но горы были не острыми, а округлыми, сложенными из голых скальных пород, местами поросших травой и кустарником. И над всем этим древним великолепием вздымалось высокое летнее небо с белыми барашками облаков.

Картина была настолько прекрасная, что Чи Мин опять вдохнул всей грудью вкусный, напоенный ароматом прогретых солнцем трав воздух.

Аржан вернулся уже без ведра, подошел к крыльцу:

– Мама сказала, что сейчас будем есть.

– Да? Тогда мне надо умыться, – заторопился старший из парней. Но не успел он сделать и шага, как деревянная дверь аила распахнулась, и оттуда показалась невысокая, тонкая как тростинка, девушка, совсем еще девчонка, лет пятнадцати, с закрытыми глазами и сонным лицом. Похоже, она толком еще не проснулась. Девчонка была одета в старенькое ситцевое платьице, едва прикрывающее тонкие коленки и ладно обрисовывающее небольшую аккуратную грудь. Овальное лицо с маленьким подбородком и круглыми румяными щечками, высокий лоб и разлетающиеся к вискам двумя тонкими крыльями черные брови. И целая грива откинутых за спину длинных, иссиня-черных волос, слегка шевелящихся в такт движениям девчонки.

Чи Мин замер на крыльце, а девчонка, переступив через низкий порожек, остановилась, не открывая глаз и, подставив яркому солнцу смуглое лицо, подняла вверх руки и от души потянулась, издав какой-то мурлычущий звук.

Потом открыла глаза – и весь просторный двор огласился радостным визгом, так что Чи Мин невольно поднес ладони к ушам. Это девушка увидела Аржана. Она как была, босая, подлетела к нему по мягкой зеленой траве и, подпрыгнув, как обезьянка, вцепилась в него всеми конечностями:

– Аржанчик! Братик!

Аржан расхохотался, обхватил ее двумя руками и закружился на месте, и черные волосы девушки завивались вокруг них темной спиралью.

И девчонка хохотала с ним вместе, звонко, заливисто.

Наконец парень осторожно опустил ее на землю, но с лица девушки не сходила широкая улыбка, рождая на смуглых щеках премилые ямочки. Брат отодвинул девчонку на вытянутые руки, держа за предплечья, и с улыбкой что-то сказал. Чи Мин не понял – говорили по-алтайски. Девушка в ответ что-то защебетала высоким звонким голосом и несколько раз преувеличенно кивнула.

Музыкант засмотрелся на этих двоих, пока, наконец, Аржан не повернулся к нему и не произнес:

– А вот и моя младшая сестра Эркелей!

Девушка только сейчас заметила, что они с братом во дворе не одни, бросила быстрый взгляд на крыльцо и вдруг вспыхнула ярчайшим румянцем, смутилась до слез и, пихнув брата острым кулачком в плечо, что-то сердито прошипела. Парень хохотнул, а она, резко повернувшись, так что подол платья взметнулся вокруг ног, стремительно унеслась обратно в аил.

Молодой мужчина улыбнулся. А студент сказал:

– Не обращай внимания! Она у нас такая! Характер – огонь!

– Ты сказал – младшая сестра? – переспросил Чи Мин.

– Да, есть еще брат и сестра. Она у нас – самая старшая. О, а вот и Шуну! – воскликнул студент, заметив, что во двор входит, держа за руль велосипед, мальчик лет двенадцати. Круглолицый, с раскосыми темными глазами, с короткой щеткой темных жестких волос и такой же косичкой на макушке, как у Аржана, он казался намного серьезнее своей сестры-хохотушки. Поставил велосипед у забора и, увидев брата, расплылся в улыбке. Но не подбежал, а степенно подошел и обнял старшего брата, и что-то произнес по-алтайски.

«Эх, и зачем я тащил с собой переводчик?! – с каким-то огорчением подумал музыкант. – Толку от него здесь!..»

А братья, между тем повернулись к нему, и старший сказал по-английски:

– Чи Мин, это Шуну, наш самый младшенький! – и похлопал брата по плечу.

Чи Мин помахал рукой и произнес:

– Хай! Я Чи Мин! – и добавил. – Слушай, Аржан! А у вас только по-алтайски разговаривают?

– Ну, почему? Мы и на русском можем. У нас же в деревне и русские живут…

– О, класс! Слушай, а можно попросить вас со мной говорить по-русски? У меня же есть с собой голосовой переводчик…

– Правда?! А что ж ты раньше не сказал?! – удивился студент.

– Так ты и не спрашивал. Да и потом, мы с тобой прекрасно понимаем друг друга – и на японском, и на английском. А вот с другими…

– Ну, ладно, я скажу нашим…

– Буду очень благодарен тебе, – искренне обрадовался гость. – Тогда пойду, достану из рюкзака переводчик.

– Ага! – согласился Аржан.

Пока парни вели этот разговор, мальчик снял с руля болтавшийся на нем черный пластиковый пакет и понес в аил.

Чи Мин вернулся в дом, натянул чистые носки, достал из рюкзака переводчик и вышел на улицу. Там у дома уже стояла мать Аржана – статная женщина в белом длинном платье с узкими рукавами, поверх которого был надет странный длинный не то жилет, не то еще что-то, с расширяющимися книзу полами и необычного кроя то ли очень короткими рукавами, то ли крыльями, острия которых были подняты вверх. Края пол, проймы и ворота были обшиты парчой и цветным шёлковыми нитками, а вдоль пол шел интересный орнамент.