«Я почему-то должен рассказать о том...»: Избранное

Мы спим. Мы спим. И страшные мы видим сны.Нам снятся неба черные провалы,Нам снятся звезды, одиноко и усталоДымящие с отвесной крутизны.Нам снятся мутные ночные океаны.Над ними города из камня и стекла,Ночных витрин молочные экраны,Ночных асфальтов зеркала.Нам снится смерть. Серебряные лица,Неописуемые лица мертвецов,Попоны черные, и перья колесницы,И дым кадил, и гул колоколов.Шагнем назад — усмешка пустоты.Шагнем вперед — покойника белесые черты…

О, пробудиться, пробудиться!

«Умерла и лежала в гробу…» [108]

Умерла и лежала в гробуИ кусала свою губу.И шептала из смертного сна:«Я больна, я совсем больна.Эта тяжесть — ни сесть, ни встать.Эта слабость — век не поднять.Деревянная эта рука.Эта странная в сердце тоска.Я чего-то боюсь, мой друг.Отчего так темно вокруг?Отчего этот страх в груди?Разбуди меня, разбуди!

Я больна, я во сне, в бреду,Я от страха с ума сойду!»Чуть потрескивала свеча.Чуть поблескивала парча.Я сидел у холодных ног.Я ничем ей помочь не мог.

«Мне кто-то подарил окно в весенний сад…» [109]

Мне кто-то подарил окно в весенний садИ складки легкие оконной занавески,И сквозь окно в саду отвесных сосен ряд,Их бурые стволы в косом закатном блеске.Взволнованно слежу, как медленный закатБеззвучно клонится, огромен, чист и ярок.О, неужели Бог когда-нибудь назад

Свой удивительный потребует подарок.

«И Бог открыл мои глаза…» [110]

И Бог открыл мои глаза,И я увидел мир:Сияющие небеса,Сияющую ширь.Струилась светлая река,Сияла широка.Сияло солнце свысока,Сияли облака.И мир сиял, и мир светлел,Высок и горделив.И я смотрел, смотрел, смотрел,Дыханье затаив.

«Еле заметный, в глаза заглянул…» [111]

Еле заметный, в глаза заглянул,Встал на пути.Легкую дверь для меня распахнул,Дал мне войти.В руки мои, наклонясь, положилНочь и луну,Рой золотых и бессмертных светилИ тишину.Легкой походкой прошел, уходя,Неуловим.Чуть поманил, чтобы следовал яДальше за ним.

«Чёрный, чёрный, чёрный сон…» [112]