Я покорю Манхэттен

Тобиас родился три дня назад: роды оказались на редкость легкими. Впервые увидев сына, с венчиком светлых волос, пухлыми щечками и совершенным сложением, она поняла, что никогда никого прежде не любила. Ни родителей, ни балет, ни своего мужа. Меньше всего Лили ожидала от себя взрыва материнского чувства, а между тем она проплакала целый день, потому что Тобиаса сразу же забрали в детское отделение, где он должен был находиться вместе с другими новорожденными. Он был eel Часть ее тела! Как они посмели забрать его, как будто он ей не принадлежит! К сожалению, как объяснил доктор, было уже слишком поздно ставить кроватку в ее комнату, чтобы малыш мог постоянно находиться рядом. Дело в том, что большинство рожениц предпочли как раз такой вариант и у роддома просто не нашлось для них достаточно числа кроватей. Надо было, оказывается, позаботиться месяца два-три назад. Как будто тогда она могла знать, что Тобиас будет именно таким, что ей не захочется разлучаться с ним.

Конечно, у нее, как и положено, родился мальчик. Несмотря на все эти разговоры («неважно, кто родится, лишь бы был здоровенький»), в глубине души каждый знает, что первенец должен быть мальчиком. Это знал еще первый из пещерных людей, а вслед за ним все остальные.

– А вот и мы! – воскликнул Зэкари, пропуская вперед няню с младенцем. – Похоже, он голоден. Я обнаружил его по крику.

– Это не от голода. Ему просто требуется развивать легкие, – авторитетным тоном пояснила Лили, так же как это делала раньше ее мать.

– Хотите, чтобы я оставила сына с вами? – спросила няня, видя, как молодая мама жадно тянется к ребенку.

– Спасибо. Сейчас вы можете быть свободной, – ответила Лили. – Зэкари, дорогой, ты ведь не возражаешь? Мне хотелось бы, чтобы нам с Тоби никто не мешал… Приходи где-нибудь через час, хорошо? Малышу спешить некуда.

– Через час? – протянул Зэкари, стараясь не показать, насколько он задет. – А тебе ничего не понадобится? – Он с нежностью взглянул на жену, возлежавшую на целой горе подушек в шелковых наволочках, отделанных старинными кружевами; точно такими же были простыни и пододеяльники, тоже привезенные из дома. Еще никогда Лили не была столь ангельски хороша с распущенными по плечам волосами. В ее ушах посверкивали серьги в бриллиантовом обрамлении. Сапфировые – на счастье, чтобы родился мальчик. Шкатулка, в которой находились ожерелья и браслеты, довершавшие весь набор, стояла открытой рядом с кроватью, а сами драгоценности, приобретенные у «Ван Клиффа и Арпелса», лежали около настольной лампы – наглядное воплощение мечты из какого-нибудь сна в летнюю ночь.

– Если что, я всегда смогу воспользоваться этим звонком, – она указал на столик возле кровати, – обещаю тебе. А сейчас прошу вас обоих удалиться, прежде чем мой сын поднимет на ноги весь город.

Сколько бы ни бурлили страсти, что важнее для формирования характера – наследственность или среда, с Тобиасом Адамсфилдом Эмбервиллом все казалось ясным: из него должно было вырасти чудовище. Еще бы, любимец отца и матери, для которой он, в сущности, являлся продолжением ее самой (а себе она привыкла не отказывать ни в чем!), он не мог не стать чудовищно избалованным. Но этого не случилось.

– Благодаря крови Андерсонов, что течет в его жилах, – заметила Сара Эмбервилл, бабушка Тоби. – Он настоящий протестант по своему отношению к труду.

Лили, находившаяся на седьмом месяце беременности, весело рассмеялась:

– Но, Сара, он же еще совсем ничего не делает по дому.

– Да ты только погляди, с какой серьезностью и упорством он копается в саду. Можно подумать, что ему платят за каждый совок земли! За все время, что я у вас гощу, он ни разу не заплакал. Вовремя идет спать, не капризничает. И няня тоже говорит, что с ним никаких хлопот. Ест все положенные ему овощи, а ведь даже Зэкари в детстве этого не делал. Надеюсь, второй ребенок будет таким же.

– Мы решили, что второй ребенок должен составить Тобиасу компанию. Самому же ребенку плохо, если в семье он единственный, поэтому-то я так и спешила. А так бы с удовольствием ограничилась одним сыном. Сидела бы и смотрела, как он подрастает.

Сара Эмбервилл ничего не ответила. Она до сих пор не привыкла к невестке, и вряд ли ей когда-нибудь это удастся. Вообще-то Сара даже побаивалась Лили. Она знала: стоит ей не угодить невестке – и не видать ей не только внука, но и сына. Минни уже несколько месяцев как отказали от дома после того, как она имела неосторожность заметить, что поскольку в Америке детская одежда ничем не уступает европейской, вряд ли имеет смысл привозить ее из Лондона, тем более что Тоби так быстро вырастал из нее.

– Смотри, он уже идет обратно. Наверное, проголодался, – заметила свекровь.

– Посмотрим еще, что скажет завтра садовник, – усмехнулась Лили.

– А что, он удивится?

– Тоби выкопал тюльпаны. Все до одного. А они на следующей неделе должны были уже распуститься. Осенью садовник посадил четыреста штук.

– Боже мой, – в ужасе пробормотала свекровь.