Я помню тот Ванинский порт: История великих лагерных песен

Станция Джинтуй существует и сегодня. Правда, находится она в двух километрах от прежней. А вот посёлка уже нет: сначала в 1957 году был закрыт лагерь, а затем в начале 1960-х — и завод. Поселяне разъехались, а по приказу руководства Северной железной дороги гулаговские постройки спалили, чтобы они не уродовали проплывающий за окнами поездов пейзаж. Однако репортёру газеты «Печорское время» Татьяне Плосковой и сотруднику печорского музея Татьяне Афанасьевой в 2010 году удалось разыскать останки прежнего Джинтуя в двух километрах к северу от нынешней станции. Вот как журналистка описала увиденное в материале «К развалинам ГУЛАГа»:

«Спустившись с насыпи, обследуем то, что осталось от бывшего Джинтуя. Фундаменты зданий из удивительно легкого косьинского кирпича сохранились, как сохранился сделанный из шпал мосток. А вот и то, что некогда являлось изолятором — тюрьмой в тюрьме… Изолятор находился в центре посёлка и был самым большим зданием с прочными кирпичными стенами. Но мы идентифицировали его ещё и по сохранившимся оконным рамам — они тройные, близ которых лежали деревянные щиты, прозванные заключёнными намордниками.

Кроме фундаментов, время оставило нам металлические части крупных предметов вроде полозьев саней и, что удивило, изобилие вёдер, тазов и корыт. Одно ведро, с дырами в днище, видимо, служило душем. Из найденного мы взяли в фонд музея алюминиевую миску, железнодорожный фонарь и подвесной электрический фонарь, типичный для лагерей времен ГУЛАГа».

Вот такое печальное зрелище.

Но как случилось, что мрачный Джинтуй превратился в солнечный Джанкой? Не могу согласиться с Анатолием Поповым — вряд ли можно говорить о том, что последующие певцы (слушатели) исказили начальный вариант песни. Всё-таки тройная рифма «гурьбой — строй — Джанкой» свидетельствует о том, что именно при сочинении оригинальной версии песни появилось указание на крымский город. Скорее всего, Джинтуй в Джанкой превратили весёлые жулики из одесситов или других жителей Малороссии. Хотя инициатива могла исходить и от вертухаев. Типа ответа на вопрос — «Куда вы нас гоните?» — «Не боись — почти что в Джанкой!» Тем более учитывая то, что в системе ГУЛАГа на территории Коми АССР служило немало украинцев. Среди зэков даже был популярен издевательский каламбур: Коми УССР, Хохло-Мансийский национальный округ…

Мифы и легенды о «печорском бунте»

Есть и другое возражение по поводу версии Попова. На мой взгляд, песенный этап гнали не от Печоры на Джинтуй, а именно песенным маршрутом: этапом на Печору до станции Джинтуй. То есть «на Печору» — указание направления, а Джинтуй — конечная точка. Есть косвенные аргументы в пользу этой версии. Нередко побудительным мотивом для создания фольклорного произведения служит реальное событие, обросшее слухами, домыслами, мифами. То есть если описаны лагерные волнения, возможно, они имели место в реальности. Вот и надо разобраться: было в печорских лагерях на «строительстве 501» нечто подобное тому, о чём рассказано в песне о начальнике Барабанове? Задача непростая: многие архивы до сих пор закрыты, а сведения — засекречены. Остаётся уповать на мемуары, отрывки документов и т. д.

Существует достаточно упоминаний о том, что «строительство 501» сотрясали лагерные волнения. Одним из первых затронул эту тему Александр Солженицын в десятой главе пятой части «Архипелага ГУЛАГ» — «Когда в зоне пылает земля». Правда, автор сразу оговаривается: «Может быть… узнаем мы — нет, уже не мы — о легендарном восстании 1948 года на 501-й стройке — на строительстве железной дороги Сивая Маска — Салехард. Легендарно оно потому, что все в лагерях о нём шепчут и никто толком не знает. Легендарно потому, что вспыхнуло не в Особых лагерях, где к этому сложилось настроение и почва, — а в ИТЛовских, где люди разъединены стукачами, раздавлены блатными, где оплёвано даже право их быть политическими и где даже в голову не могло поместиться, что возможен мятеж заключённых». По Солженицыну, восстание подняли бывшие офицеры и солдаты Красной Армии, осуждённые и брошенные за «колючку». К ним якобы примкнули заключённые власовцы, казаки Петра Краснова, а также бойцы «национальных отрядов» (бандеровцы, прибалтийские «лесные братья», фашистские пособники из числа калмыков, крымских татар, кавказцев).