Я помню тот Ванинский порт: История великих лагерных песен

Но вернёмся к сведениям о бригадах «блатных партизан», которых сталинское руководство якобы забрасывало в тыл врага. Конечно, ни Русанов, ни кто-либо другой из руководства партизанского подполья подобной ерунды сообщить не мог. Такая практика была невозможна. Даже в 1943 году, давая возможность профессиональным уголовникам искупить вину кровью, руководство страны не столько создавало для них отдельные штрафные роты, сколько пополняло блатарями уже действующие части — в том числе и обычные маршевые. Полного доверия этой публике не было. И утверждение Варлама Шаламова о том, что «из уркаганов выходили лихие разведчики», следует принимать с большими оговорками. На фронте блатных штрафников (за редкими исключениями) даже в разведку по тылам противника не пускали! Писатель Владимир Карпов, воевавший рядовым в 45-й штрафной роте Калининского фронта, вспоминал, оценивая «достоверность» сериала «Штрафбат»: «Посылают за “языком” группу в семь человек. Их напутствует начальник особого отдела — жестокий садист, не доверяющий никому. И вдруг он разрешает штрафникам идти в тыл противника. Штрафникам такое не доверяли, боялись, что кто-то останется у немцев. Не вернутся штрафники, сам пойдёшь на их место». То же самое подтверждает замкомандира штрафроты Е. Гольбрайх: «Представьте, ушла в разведку группа штрафников и не вернулась. Пропала без вести или перебита на “нейтралке”, и никто не знает, кто погиб, а кто в плен попал. Что скажет на допросе в своё оправдание командир роты, когда особисты пришьют ему “оказание помощи в умышленном переходе на сторону врага”? Где мы такого “камикадзе” найдём? Если штрафники и ходили в разведку, то только вместе с офицерами из постоянного штата роты. Да не уголовников брали в разведвыходы, а бывших полковых разведчиков, уже имевших опыт разведпоисков…»

Таким образом, подготовка «уголовных бригад» для партизанской войны в тылу немцев — галиматья. Сталинское руководство никогда не доверяло этой категории «вояк» даже на фронте. Тем более и речи не могло быть об их засылке в тыл.

Есть, впрочем, сведения, согласно которым уголовники не засылались в тыл к немцам, а сами уходили партизанить, когда фашисты освобождали их из заключения. Так, Евгений Ростиков в статье «По кому стреляют Куропаты» рассказывает эпизод, когда фашисты выпустили преступников из Оршанской тюрьмы: «В советское время в ней находились уголовники, но при отступлении их выпустили на все четыре стороны. Кстати, часть из них организовала партизанский отряд с понятным названием “Гоп со смыком”, который в 1942 году был расформирован».

Писатель Иван Ковтун, однако, повторяет расхожую байку о том, что этот отряд забросило в германский тыл советское правительство: «Входили в него исключительно рецидивисты, причём только те, кто отсидел не менее трёх лет. Неспособных в трёхдневный срок подтвердить свой тюремный стаж из “отряда” изгоняли. Первоначально “отряд” включал 40 “бойцов”, затем их количество выросло до трёхсот. Весной 1943 года во время антипартизанской операции “Цыганский Барон”[6]

“отряд” был уничтожен германскими и коллаборационистскими частями».

Имеются упоминания об «уголовных партизанах» и у более серьёзных исследователей — например, в книге Владимира Спириденкова «Лесные солдаты. Партизанская война на Северо-Западе СССР», где описан Иван Москаленко (Ванька-бандит), освобождённый немцами из тюрьмы, куда попал перед войной за поножовщину в пьяной драке. Москаленко, однако, вместо благодарности принялся партизанить в одиночку, причём нанёс немцам такой урон, что они назначили за его голову крупное вознаграждение. Оружие он раздобыл, натянув через дорогу стальную проволоку, которая срезала голову немецкому мотоциклисту. Особо отличился Ванька-бандит, когда уничтожил филиал немецкой разведшколы вместе со спавшими курсантами в деревне Сутоки: хулиган-партизан подобрался к школе ночью и забросал будущих разведчиков противотанковыми гранатами. Погиб он, нарвавшись на засаду, когда средь бела дня ехал на тройке лошадей, переодевшись в форму начальника железнодорожной станции. Впрочем, немцы о его гибели не узнали: им досталась только окровавленная фуражка. Сам Москаленко, отстреливаясь, скрылся в лесу: там его мёртвое тело с пулемётом в руках нашёл местный мальчишка.