Я – посланник

– Каждый раз, поглядевшись в зеркало, вспоминай: ты – покойник.

– Вот именно.

Незадачливый грабитель отступает на шаг и оглядывает меня. Потом криво улыбается и отдает зеркальце. Я смотрю на свое отражение.

– Ну, что скажешь? Разве сейчас в зеркале отражается покойник?

Я барахтаюсь в потоке воспоминаний – столько лиц, столько мест. Я обнимаю девочку на крыльце. Захожу к чудесной пожилой леди, которая ждет своего Джимми. Смотрю, как бежит девушка, – ее ноги в крови, но она все равно стремится к победе…

Я смеюсь вместе со священником. Вижу перепачканные мороженым губы Энджи Каруссо. Ощущаю, как зарождается верность друг к другу в братьях Роуз. Смотрю на ночь, которая озаряется огнями силы и славы, и как мать выплевывает мне в лицо правду о своем разочаровании – и о своей любви. И мы сидим с одиноким стариком в кинозале.

Я смотрю в зеркало и вижу, как мы с другом стоим по колено в реке. А вот Марвин Харрис раскачивает свою дочку, и она подлетает все выше и выше. А вот мы с Одри кружимся в танце любви – всего три минуты, но все же…

– Ну? – спрашивает он снова. – Все еще покойника видишь?

– Нет, – отвечаю я на этот раз.

– Ну что ж, значит, оно того стоило, – говорит грабитель.

И я понимаю: он отправился в тюрьму ради всех этих людей.

И ради меня тоже.

А парень уже поворачивается, чтобы уйти, и говорит:

– Прощай, Эд. Иди в дом. Так надо.

И уходит.

Как Дэрил и Кейт. Я знаю, что больше его не увижу.

J . Папка

Как можно спокойнее я перешагиваю порог и захожу в дом. Дверь открыта.

На диване в гостиной сидит молодой человек. Он со счастливым выражением лица гладит Швейцара.

– Такты…

– Привет, Эд, – говорит он. – Рад познакомиться.

– Это ты…

Он кивает.

– Ты послал…

Он снова кивает.

А потом встает и говорит:

– Я переехал в этот пригород год назад.

У него короткие темные волосы, рост чуть ниже среднего. На госте рубашка, черные джинсы и голубые кеды. И с каждой минутой он становится все больше похожим на мальчика, а не на взрослого мужчину. Хотя голос его звучит совсем не по-мальчишески.

– Да, где-то год назад. Я видел, как хоронили твоего отца. Смотрел на тебя, как вы играете в карты. На твою собаку. На маму. Я приходил и смотрел – прямо как ты, когда бродил от дома к дому…

Он отворачивается – похоже, ему стыдно.

– Я убил твоего отца, Эд. Организовал ограбление банка, – специально подгадал, чтобы ты был там. Подучил того мужчину творить то, что он творил со своей женой. Приказал Дэрилу и Кейту проделать все, что они проделали с тобой. И тому парню, что привел тебя к камням, тоже приказал…

Он опускает глаза, а потом снова поднимает взгляд.

– Я сделал тебя таким, какой ты есть. Сначала ты был таксист-неудачник. А потом я заставил тебя пройти через все эти испытания.

Мы смотрим друг на друга. Я жду, что он скажет дальше.

– Спросишь, почему? – Гость замолкает, но сразу решительно продолжает говорить: – Потому что ты был платоновской идеей посредственности! – Он очень серьезно смотрит на меня. – И если уж ты смог выбраться из болота и выполнить те поручения, значит, все это могут! Не исключено, что каждый из нас просто не знает границ своих возможностей.

Его глаза разгораются. Видимо, он готовится сказать самое главное.

– Возможно, даже я не знаю…

И он опускается обратно на диван.

И тут меня одолевает странное чувство, словно город вокруг меня рисуют прямо на глазах. И меня самого нарисовали только что. Неужели все так и есть?

Видимо, да. Молодой человек сидит на диване и ерошит волосы.

Потом встает и смотрит на продавленные подушки. На них лежит выцветшая желтая папка.

– Там – все, – говорит он. – Все-все. Все, что я для тебя написал. Все идеи, мысли, люди – те, которым ты помог. Или навредил. Или просто видел.

– Но… – Слова кажутся какими-то запачканными. – Как?..

– Даже этот наш разговор, – с нажимом говорит он, – даже он там есть.

А я стою столбом. В обалдении, изумлении и полном шоке.

И с трудом нахожу слова, чтобы спросить:

– Я… настоящий?

А он даже не думает над ответом. Зачем ему.

– Просто посмотри в папке, – говорит он. – В самом конце. Видишь это?

На оборотной стороне картонной подставки под пиво большими буквами нацарапан ответ на мой вопрос. Ни много ни мало. Он гласит: «Конечно, ты настоящий, – как и любая мысль или история. Все становится настоящим, когда ты оказываешься внутри сюжета».

– Ну что ж, мне пора идти. Хочешь – посмотри записи в папке. Проверь, все ли на месте. Должно быть все без исключения, – говорит молодой человек.

И тут меня охватывает паника. Такое чувство, словно земля расходится под ногами. Или руль заклинило. Или совершена ошибка – непоправимая, ужасная.

– А мне что теперь делать? – в отчаянии спрашиваю я. – Скажи мне! Что делать?

Он очень спокоен.

Он пристально смотрит на меня и говорит:

– Просто жить дальше. В конце концов, твоя жизнь не заканчивается со страницами этой книги.

Однако ему приходится задержаться еще минут на десять, – я очень тяжело переживаю открывшееся мне истинное положение вещей. Стою столбом и не могу смириться, что все обстоит именно так, как он сказал.

– Слушай, мне действительно пора, – говорит он снова.