Я – посланник

Отец Томас требовательно окликает соседа:

– Клем? Эй, Клем?

К окну подкрадывается нерешительное бурчание, прорывающееся виноватым голосом:

– Да, святой отец?

– Что происходит?

– Это все она, святой отец! Опять меня из себя вывела! – тут же заявляет голос.

– То, что она вывела тебя из себя, очевидно, но в чем, собственно…

Тут раздается другой голос, женский:

– Святой отец! Он опять ходил в паб! Напился и проигрался!

Голос священника мгновенно преображается. Именно так должен говорить его преподобие – твердым, вызывающим мгновенное уважение тоном:

– Это правда, Клем?

– Ну, это, ну, да, но…

– Никаких «но», Клем. Сегодня вечером ты никуда не идешь. Сядете рядом, возьметесь за руки и будете смотреть телевизор. Это понятно?

Голос номер один:

– Да, святой отец.

Голос номер два:

– Спасибо, святой отец.

Томас О’Райли садится обратно за стол и качает головой.

– Знакомься, это Паркинсоны, – вздыхает он. – Чертовы придурки.

Последнее замечание ввергает меня в глубокий шок. Разве священники ругаются? На самом деле я до этого ни с одним не беседовал, но мне кажется, что в большинстве они не такие…

– И часто они так? – спрашиваю.

– Пару раз в неделю. Минимум.

– Как же вы здесь живете?

В ответ он просто поднимает руки, взглядом указывая на сутану:

– А зачем же мне здесь жить, как не для этого?

В общем, мы разговорились.

Я рассказал ему, как вожу такси.

А он мне, как служит в церкви.

Церковь у него старая и стоит на окраине. Теперь-то я понимаю, почему он решил поселиться в этом районе. Церковь слишком далеко – из нее никому не поможешь. Поэтому он живет там, где он нужен. А здесь каждый первый нуждается, в каждом первом доме, по каждой улице. Поэтому он с ними, а не в пыльной отдаленной церкви.

Пока мы говорим, я не устаю удивляться его манере объяснять, а он многое объясняет, в том числе и то, как устроено его служение. Да, признает отец Томас, храм расположен неудачно. Будь на его месте магазин или ресторан, давно бы закрылся.

– Короче, дела не ахти идут… – киваю я.

– Честно? – Зеленое стекло в его глазах бьется и больно колет меня. – Дела идут хреновее некуда.

Тут я не выдерживаю и спрашиваю:

– Слушайте, а что, священнику можно ругаться? Ну, типа вы же святой отец и все такое…

– Что? Святой, говоришь… – Он допивает кофе. – Конечно можно. Бог умеет отделять важное от мелочей.

Приятно, что отец Томас не бросается развивать дальше тему божественного: типа Бог все про всех знает и так далее из воскресной проповеди. Он, кстати, говорил совсем не по-церковному. А когда закончил, то посмотрел на меня, очень твердо, и сказал:

– Но давай не будем отвлекаться на религию, Эд. Поговорим о важном. – Его голос становится чуть более официальным. – К примеру, о том, зачем ты сюда пришел.

Мы смотрим друг на друга через стол.

Некоторое время.

Просто глядим друг другу в глаза.

А после продолжительного молчания я рассказываю отцу Томасу все как на духу. Что я до сих пор не понимаю, почему я здесь. Нет, о других поручениях и о том, что еще предстоит выполнить, я не рассказываю. Только говорю, что мой приход сюда имеет свою цель. А вот какую – покажет время.

Отец Томас слушает очень внимательно: локти на столе, подбородок лежит на сплетенных пальцах.

Спустя время он понимает, что я толком-то ничего больше сказать не могу. Тогда священник очень спокойным и четким голосом произносит:

– Не волнуйся. Очень скоро ты поймешь, в чем твое предназначение. У меня есть ощущение, что в прошлом с тобой это уже случалось.

– Случалось, – подтверждаю я.

– Единственное, я хочу, чтобы ты помнил об одной важной вещи, – говорит он. И я вижу, что отец Томас не хочет выглядеть как проповедник на высокой кафедре. – Елавное, Эд, чтобы у тебя была вера.

Я пытаюсь отыскать веру на дне кофейной кружки, но ее там почему-то нет.

Отец Томас провожает меня до конца улицы. По дороге нам встречается знакомая троица жаждущих сигарет, денег и чужих курток балбесов. Священник подзывает их поближе и наставительно сообщает:

– Так, ребята. Я хочу вас познакомить с Эдом Кеннеди. Эд, это Джо, Грэм и Джошуа.

Мы обмениваемся рукопожатиями.

– А это, парни, Эд Кеннеди.

– Приятно познакомиться, Эд.

– Привет, Эд.

– Как дела, Эд?

– А теперь, ребята, вы должны запомнить одну важную вещь. – Голос отца Томаса становится очень строгим. – Эд – мой близкий друг. Поэтому вы не должны стрелять у него деньги и сигареты. Куртку тоже не пытайтесь отнять. – Тут священник подмигивает мне: – Нет, и вправду, Джо, зачем она тебе? Ты только посмотри, это же черт знает что, а не куртка.

Джо активно трясет головой, соглашаясь:

– Точно, святой отец. Черт знает что.

– Отлично. Ну что, теперь у нас полное взаимопонимание?

Парни всем видом демонстрируют, что да, полнейшее.

– Ну и прекрасно.

И мы с отцом Томасом важно шествуем к перекрестку.

Дойдя до угла, пожимаем друг другу руки и прощаемся. Священник уже почти скрылся из виду, как я вспоминаю про его брата. И бегу обратно с криком:

– Эй, святой отец!

Он слышит и резко оборачивается.

– Чуть не забыл!

Я не добегаю до него метров пятнадцати.

– Ваш брат!

Отец Томас прислушивается.