Я познаю мир. Горы

И еще одно восприятие очень заметного деятеля – «пика» на политическом небосклоне. Высоты породили в Мао Цзэдуне поэтический зуд еще в молодости. «Гор перевал тверд, как железо, // Но сегодня могучим шагом / / Мы перейдем через вершину». Престарелого вождя потянуло на лирику. Вот его посвящение своей последней жене, бывшей танцовщице и актрисе, неистовой Цзян Цин: «Ты – чудесная горная вершина, // Почти всегда окутанная туманом, // Поднимающимся от реки. // Лишь изредка эта вершина // Под лучами солнца // Освобождается от тумана».

Но туман–то не простой, а политизированный: это, оказывается, заблуждение и перегибы супруги, руководящей культурой. Река – это оппозиция, ну а солнце понятно кто... Словом, взобравшись на головокружительную высоту власти, вождь в политико–поэтическом бреду пытался поставить на службу революции не только «массы», но и горы, и другие стихии. Но время проходит, и горы остаются горами, а амбиции – амбициями.

Организованные штурмы

Ради «громадья планов» в СССР то штурмовали подоблачные высоты, то выселяли жителей из высокогорных селений, в частности среднеазиатских аулов, для более эффективной работы на равнинах, на тех же хлопковых полях.

Особенное пристрастие еще с довоенных времен образовалось ко всякого рода показательным восхождениям на вершины в честь революционных дат, пролетарских праздников, съездов партии и т. п. За такую своеобразную пропаганду и агитацию маршруты и экспедиции властями и профсоюзами обеспечивались материально, щедро финансировались, широко рекламировались.

Кроме пропагандистской шумихи преследовалась и другая цель. Еще со времени становления Советского государства горному туризму и альпинизму придавалось как военно–патриотическое значение, так и воспитательное. Организовывались массовые восхождения (на тот же Эльбрус), армейские альпиниады, горные походы для слушателей военных академий, готовились военные инструкторы по альпинизму. Не случайна для тех предвоенных лет поговорка: «Кто не растеряется в горах, тот не струсит в бою».

Кроме летних палаточных городков для спортивных сборов и экспедиций в горах Памира, Тянь–Шаня по указанию сверху на Кавказе были построены стационарные альпинистские лагеря. Они разместились в живописных ущельях: в Адыр–Су – «Буревестник», в Верхней Сванетии – «Накра», в Адыл–Су – украинская школа альпинистов, альплагерь – в Домбае.

Необходимо отдать должное этим примечательным лагерям в деле не только подготовки спортсменов–разрядников, но и в оздоровлении нации. У многих и многих студентов, научных работников, просто молодых людей они оставили светлый след на всю жизнь, привили любовь к природе, вкус к путешествиям, воспитали в них мужество. После реформ и возрождения России предстоит возобновить работу подобных альплагерей на Кавказе, Алтае, в Сибири. Они могут стать местами паломничества туристов и альпинистов со всего мира.

В дореволюционной России интерес властей к горам был особый. Поощрялись и субсидировались военно–географические экспедиции. В образовавшееся Горное общество входил

один из великих князей, делались значительные финансовые взносы. Объясняется это и тем, что южные государственные границы империи проходили в горных регионах. Их обживание, освоение было связано с контактами, а иногда и военными стычками с местными жителями. Правда, у титулованных особ было, как правило, «пейзажное» отношение к гороведению. Так, русскую делегацию на конгрессе альпинистов в 1900 году в Париже возглавлял придворный барон Фредерикс, совершивший единственное восхождение на... Эйфелеву башню, что иронично и отметила французская пресса.

Перелицовка названий

«Что в имени твоем?..»

Бессмысленных, бессодержательных названий нет. Это относится и к горным топонимам. За ними нередко свои загадки, приключения, легенды. Вот хотя бы история с прославленным пиком Победы. Его не зря прозвали «вершиной–загадкой», «невидимкой», так как он долго скрывался то за облаками, то за соседними высотами. В 1943 году его все–таки обнаружили изыскатели и по праву первооткрывателей назвали пиком Военных Топографов. Потом, поняв всю его значительность среди семитысячников – 7439 м – и время его открытия, переименовали в пик Победы. Тот, кто пережил войну, знает, каким многозначительным, заветным, выстраданным было это слово. А два года спустя выяснилось, что «пик–невидимка» был открыт еще раньше, в 1938 году и назван тогда пиком 20–летия ВЛКСМ.

Тогда в умопомрачительном энтузиазме 30–х годов хлынула мода «революционных» географических наименований: пики Дзержинского, Свердлова, Молотова, ОГПУ... и т. д. Наверное, тогда же появилась и зловещая шутка: самое высокое место в стране – Лубянка, потому что в нарушение всех законов земной перспективы с нее видна Колыма...

И понятно, самая высокая точка в СССР была названа в честь «вождя всех времен и народов» (с 1960 года – пик Коммунизма). Киевские альпинисты дали наименование пику на Памире – «Герои Малой Земли».