Я приду плюнуть на ваши могилы...

Я сообщил ей, что родился где-то в Калифорнии, что у отца моего были шведские корни, и отсюда — мои белокурые волосы. У меня было трудное детство, потому что родители мои были очень бедны, и в возрасте девяти лет, в самый разгар депрессии, я играл на гитаре, чтобы зарабатывать на жизнь, а потом мне повезло: я встретил одного типа, когда мне было четырнадцать лет, он заинтересовался мною, увез меня с собой в Европу, Великобританию и Ирландию, где я провел десять лет.

Все это были бредни. Я действительно десять лет прожил в Европе, но не в таких условиях, а всем, чему я научился, я был обязан лишь самому себе и библиотеке типа, у которого я работал в качестве слуги. Я не сказал ей ни слова и о том, как этот тип обращался со мной, зная, что я негр, ни о том, что он делал, когда его приятели не заходили повидать его, ни о том, как я расстался с ним, заставив его подписать чек для оплаты моего путешествия обратно и прибегнув для этого к специфическим знакам внимания.

Я рассказал ей кучу чепухи о моем брате Томе, и о малыше, и как он погиб в результате несчастного случая; считали, что не обошлось без негров, эти типы — большие притворщики, это раса прислужников, и что одна мысль приблизиться к существу с другим цветом кожи делает меня больным. Итак, я вернулся и обнаружил, что дом моих родителей продан, брат мой Том — в Нью-Йорке, малыш в шести футах под землей, и тогда я стал искать работу, и я обязан этим местом в книжной лавке другу Тома; это-то было правдой.

Она внимала мне, как проповеднику, а я знай наяривал; я сказал ей, что считаю, что ее родители не согласятся на наш брак, потому что ей нет еще двадцати лет. Но ей только что исполнилось двадцать, и она могла обойтись без согласия родителей. Но я мало зарабатывал. Она предпочитала, чтобы я сам зарабатывал деньги — и честно, и ее родители, конечно, полюбят меня и найдут мне более интересную работу на Гаити на одной из своих плантаций. Тем временем я пытался как-то сориентироваться и наконец выбрался на дорогу, по которой прибыли мы с Дексом. Пока что я вернусь к своей работе, и она приедет повидать меня на неделе; мы как-нибудь устроимся, чтобы рвануть на Юг или провести несколько дней в каком-нибудь местечке, где нам никто не помешает, а потом вернемся уже женатыми, и дело будет сделано.

Я спросил ее, скажет ли она об этом Лу; она сказала — да, но не о том, что мы делали вместе; говоря об этом, она опять возбудилась. К счастью, в это время мы уже приехали.

XV

Послеобеденное время мы провели кое-как. Погода была хуже, чем накануне. Настоящая осенняя погода; я поостерегся играть в бридж с друзьями Джин и Лу; я помнил советы Декса; момент был неподходящий, чтобы бросить на ветер те несколько сотен долларов, что мне удалось скопить; в сущности, эти типы мало беспокоились, будет ли у них пятью-шестью сотнями больше или меньше. Им хотелось убить время.

Джин то и дело кидала на меня взгляды по поводу и без повода, и я сказал ей, воспользовавшись минутой наедине, чтобы она была поосторожнее. Я еще потанцевал с Лу, но она была настороже; мне не удалось направить разговор на достойный сюжет. Я почти полностью оправился после ночи и опять стал возбуждаться всякий раз, как смотрел на ее грудь; она, правда, дала немного себя потискать, пока мы танцевали. Как и накануне, друзья уехали не поздно, и мы остались вчетвером. Джин уже не держалась на ногах, но хотела еще и еще; мне стоило немалых усилий уговорить ее подождать; к счастью, усталость оказала свое действие. Декс продолжал налегать на ром. Мы поднялись к себе около десяти часов, и я почти сразу спустился, чтобы взять какую-нибудь книгу. Мне не хотелось вязаться с Джин, а спать хотелось недостаточно.

А потом, войдя к себе в комнату, я застал на своей кровати Лу. На ней было то же дезабилье, что и вчера, а трусики — другие. Я не прикоснулся к ней. Закрыл на ключ дверь в комнату и дверь ванной и лег, словно ее здесь и нет. Когда я снимал с себя шмотье, я услышал, как участилось ее дыхание. Улегшись в постель, я решил с ней заговорить.

— Сегодня вам не хочется спать, Лу? Могу я что-нибудь сделать для вас?

— Уверена, что теперь вы не отправитесь к Джин, — ответила она.

— Что заставляет вас полагать, что я был у Джин прошлой ночью?

— Я слышала вас, — сказала она.

— Вы меня удивляете… Я ведь ни капли не шумел, — насмешливо сказал я.

— Почему вы закрыли обе двери?

— Я всегда сплю с закрытыми дверьми, — сказал я. — Не очень-то стремлюсь проснуться рядом неизвестно с кем.

Она, наверно, надушилась с головы до ног. Пахло от нее на расстоянии километра, и макияж ее был безупречен. Она была причесана как накануне — волосы разделены пробором; мне стоило лишь протянуть руку, чтобы взять ее, как спелый апельсин, но я имел предъявить ей небольшой счетец.

— Вы были у Джин, — уверенно сказала она.

— В любом случае, вы меня выставили за дверь, — сказал я. — Это все, что я могу припомнить.

— Мне не нравятся ваши манеры, — сказала она.