Я приду за тобой

Хорошо, что в этот момент у меня ничего нет во рту. Так и подавиться недолго.

— Кого-кого он встретил? — недоумённо переспрашиваю. — Пару?

— Судя по всему, да, — слышу невозмутимый ответ.

Вот чего не ожидала, того не ожидала. Я, конечно, какие-то общие представления имею об этом понятии, но всё же очень далека от знания, что есть правда, а что байки и литературный вымысел.

— А истинная пара это как? — даю волю любопытству. Если мне отвечают, то почему бы не узнать больше? — Звучит как-то слишком… предопределённо.

Дамиан снова откидывается на спинку своего стула, забыв про еду. Наверное, с минуту смотрит на меня испытывающе, словно взвешивает свой ответ. И наконец произносит:

— По большому счёту так оно и есть. Парность, это реакция нашей звериной сущности на ту женщину, если речь, конечно, идёт о самце, с которой он сможет зачать самое сильное и здоровое потомство. В плане генов, сильной крови, магического потенциала, — чёрные глаза князя неотрывно наблюдают за мной. Изучая, оценивая… — Оборотнями во многом управляют инстинкты. И в вопросе размножения особенно. Стоит зверю хотя бы раз ощутить запах своей истинной, и уже ни один другой не будет его так привлекать. Зверь не успокоится, пока не завоюет свою самку.

— А как же чувства? — выпаливаю потрясённо. — Как же личность? Что если зверь отреагирует на кого-то неприятного? Или… допустим, оборотень уже влюблён в кого-то другого? Или его истинная не свободна?

— По-разному бывает, — криво усмехается Дамиан. — Каждый сам для себя решает, сражаться с собой, или принять то, что тебе вручает судьба. Иногда её дары стоят даже того, чтобы за них побороться.

Моргнув, я опускаю глаза. Как-то это слишком многозначительно звучит.

Будто… он о себе говорит.

Может, у него тоже есть истинная? Та, за кем он способен вот так же погнаться, бросив всё, поддавшись инстинктам? И искать потом… и бороться… и защищать…

Царапающее чувство внутри становится непереносимым. И отчего-то хочется в поисках внутреннего равновесия ухватиться за кольцо на цепочке, которого больше нет.

Взгляд, помимо моей воли устремляется на мужские руки. И дыхание перехватывает, когда я понимаю, что у него на мизинце тот самый рубиновый перстень, который я одиннадцать лет носила на груди и столько раз сжимала в ладони. Он нашёл его. Носит сам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Может… нет, в эту сторону думать вообще не стоит! Не может такого быть. Не может, и всё! Он оборотень, я человек. Мы… несовместимы. Абсолютно. Он мне не нравится. Совсем. Суровый такой. Страшный. Лицо, словно из камня высечено. И нос будто много раз ломали. Брутальный до мурашек. Харизма, конечно, есть, и улыбка бывает обаятельной… но не нравится он мне. Я его боюсь.

Быстро отведя глаза, я с наигранной беспечностью притягиваю к себе тарелку с яблочным штруделем. Но сдобный аромат выпечки с корицей не может отвлечь меня от появившихся подозрений. Само собой, не помогает в этом и ощущение, что меня рассматривают и изучают, как под лупой.

И как-то сразу вспоминается, что глаза у меня почти не изменились под действием артефакта. Если Дамиан хорошо помнит мою внешность, то вполне может и узнать. И что за голосом я во время нашего разговора, возможно, не всегда достаточно хорошо следила.

А ещё возникает мысль, может, зря я от него бегаю? Хочется думать, что тот кто без раздумий пришёл на помощь малознакомому «мальчишке», не может быть таким монстром, как мне раньше представлялось. А ещё он сильный и может меня защитить. Но я понимаю, что очень наивно просто взять и довериться. Мало ли какие у него мотивы… Как разобраться?

Мне столько всего хочется спросить, узнать… И вот. Передо мной сидит тот, кто может ответить если не на все, то на большинство моих вопросов. Только храбрости их задать у меня не хватает. Потому что это означает выдать себя ему с головой. Признаться, что я и есть та, кого он ищет. Если бы я только знала, зачем… Но чтобы узнать это, нужно спросить. Замкнутый круг.

Может, можно как-то с другой стороны зайти?

— А вы, правда, маркграф? — решаюсь я. Смотреть на него больше не осмеливаюсь. Поэтому ковыряюсь в своём десерте и делаю вид, что абсолютно поглощена, поглощён то есть, едой.

— Нет, — уж больно удовлетворённо хмыкает волк. Словно я оправдала его ожидания.

Если так, то мог бы и больше сказать.

— И не из Бранагиля? — продолжаю свою осторожную разведку.

— Нет. Но в Бранагиле я некоторое время жил. А ты, Янко?

— Что я? — невольно вскидываю взгляд на князя. И проваливаюсь в ловушку чёрных, как ночь, глаз.

В животе тревожной щекоткой отзывается чувство опасности. Опасности же? Откуда там взяться бабочкам?

— Как ты оказался в таборе Родны? — князь бьёт точно в цель. Вот и расслабилась, Ася. Уши развесила.

Надо делать ноги, а то пока я буду решать, как лучше поступить, всё решится за меня.

— Случайно, — выдаю уклончиво, отодвигая тарелку. — И мне уже пора возвращаться. Да и Микула, возможно, меня ищет.