Я пришел убить хорвата

В общих чертах выходило так. Югославия состояла из нескольких территорий, составлявших между собой федерацию. Когда начал дробиться и разламываться СССР, те же процессы потекли на Балканах. Словения, Босния и Герцеговина, Хорватия, Македония — все захотели самостоятельности. Ну, это понятно, как говорил тот попугай из мультфильма: «Плавали — знаем!». И все было бы не так уж страшно, если бы границы в Югославии тоже, как и у нас, не проводились в свое время примерно, на глазок, без учета национально-исторических традиций — а если сказать коротко: от балды. Так и вышло, что часть земли, исконно заселенной сербами, оказалась вдруг за границей. Проживавшие там коренные сербы провозгласили свою республику, назвали ее Сербской Краиной. С этим не пожелали примириться ни мусульмане, ни хорваты-католики, которые решили по такому поводу между собой объединиться против общего врага. Высвобождая территорию для своего проживания, они приступили к массовому геноциду против православных сербов.

— А что же собственно Сербия? — я слушал этот рассказ, как некий параграф из учебника истории. — Она как со всем этим мирится?

Сашка пожал плечами:

— А что может сделать одна Сербия? Она и сама оказалась в таком положении, что не позавидуешь… С одной стороны, весь мир, поджав хвост по команде США, ополчился против сербов. Сербия — всегдашний союзник России, единственная страна, которая никогда в истории не воевала против нас и не участвовала ни в каких блоках, направленных против нас. Ну а для того, чтобы нас добить, нужно вообще лишить нас всех союзников, которые еще от нас не отвернулись. С другой стороны, рядом-то там нет никого, кто хоть как-то помог им самим. Да и Россия, сами знаете, начиная с Горбачева, только и знает, что союзников предает и продает… Сербия помогает, конечно, Сербской Краине, но только, как бы сказать, пассивно, стыдливо, исподтишка, без активной военной помощи… В общем, Константин Васильевич, если вы решились, я вас сведу с людьми, которые этим занимаются. Ну а уж там — как сами решитесь.

Ночевать в ту ночь я остался у Шустикова.

— Жена только через неделю вернется, так что живите пока. Да и потом тоже можете, только говорите ей, что мы вместе в Герате воевали, а о том, что вы сидели — не надо, — просил он. — Сами ж понимаете: баба и есть баба…

Я понимал. Теперь на мне навсегда зависло это проклятие: зэк!

8

На следующий день, прямо с утра, мы с Сашкой отправились к некому Владимиру. Уж не знаю, что и от кого он имел за вербовку добровольцев в Югославию, но только занимался он этим делом, как я имел возможность вскорости убедиться, весьма активно. У меня нет сведений, сколько человек наших прошло Сербию, и сколько из них завербовал или сагитировал Владимир, но только то, что речь идет не о десятке-другом добровольцев, абсолютно точно. К тому же, этим делом занимался не он один. Позднее я узнал и о других наших согражданах, также промышлявших этой деятельностью.

Шустиков о чем-то коротко с ним переговорил, торопливо сунул мне на прощание руку и ушел. Приглашение приходить вечером и ночевать у него он не повторил. Может быть, считал мое проживание у него вопросом решенным, а, может, уже и сам раскаивался в своем альтруизме.

В общем, как бы то ни было, мы с Владимиром остались вдвоем.

— Ну что, — начал он, — будем знакомиться?

Я слегка пожал плечами. Очень не люблю дежурных или риторических вопросов. Знаете, как на бегу кто-то спрашивает «Как дела?», а сам бежит дальше и плевать ему с высокой колокольни, как у тебя и на самом деле дела. Пошлешь его вдогонку куда подальше, а он даже не заметит, что ты не ответил ему столь же дежурно и избито «Нормально» или «На букву «х», только не подумай, что хорошо»…

Короче говоря, я только протянул ему ладонь и коротко сказал:

— Константин.

Ни фамилии, ни краткого изложения биографии. Пока и так достаточно. А там поглядим.

— Документы! — сразу потребовал он.

Не показывать же просроченный паспорт или «афганское» удостоверение!

— Понимаешь… — начал было я.

Однако хозяин квартиры не дал мне закончить мысль.

— Мне не нужно что-то понимать, — внушительно сказал он. — Мне нужно иметь хоть какие-то документы. Потому что без этого я не смогу тащить тебя через несколько границ.

Ясно, — понял я.

— Завтра вечером я принесу документы. В крайнем случае послезавтра. Годится?

Куда ни ткнись, всюду нужны документы. Ну а теперь, на фоне открывшейся возможности на какое-то время скрыться, мне еще больше потребовалась «ксива», которую задолжал Пегий. Именно в этой «корочке» мне теперь виделась панацея от всех бед. И если он, Пегий, меня подведет, я окажусь в положении весьма плачевном. Но только он, человек неглупый, должен бы понимать, что такого человека как я, в угол лучше не загонять… Хотя с другой стороны, это я понимаю, что меня в угол нельзя загонять, но отдает ли себе в этом отчет Пегий? Вопросы, вопросы, вопросы…

— Хорошо, завтра значит завтра, — согласился Владимир. — Или послезавтра. Время терпит. Теперь о деле… Ты по какой причине едешь в Югославию?