Я РаспутинЪ. Книга 3

Приглашение от стрелковой ассоциации Владимир Григорьевич принял с удовольствием. Власть не баловала оружейника вниманием, почти все свои изобретения он, по сути, делал за свой счет, так сказать, на общественных началах. И когда после лекции и демонстрации автоматический винтовки, я выписал ему чек на сто тысяч рублей — удивлению и даже растерянности не было предела. Федоров долго отнекивался, отказывался брать деньги, пришлось убеждать «всем миром». Под общественным давлением, чек он все-таки взял, тут же пообещав передать на испытания в клубы еще несколько создаваемых винтовок. Большой военной ценности они не имели, для пехоты нужнее полноценный ручной пулемет. Но мне было важно, чтобы Федоров почувствовал общественную поддержку, ускорился с опытными образцами. Чтобы они в армию попали не в двенадцатом году, а на пару лет раньше. Пока там оформят государственный заказ, пока обкатают в частях… Самое главное — ручной пулемет сильно ударит по сознанию армейцев. Они, наконец, поймут какой огромной запас патронов потребует будущая война.

* * *

— Ты сошел с ума! — Елена выглядела настоящей гранд-дамой. Большая шляпа с полями, манто, меховая муфта из соболя. В пустом зале, где только что закончилась лекция, эсерка вертела в руках винтовку Федорова. Умело откидывала затвор, щелкала предохранителем… Прямо русская амазонка.

На входе стояли хмурые боевики, разворачивали подальше всех желающих войти внутрь.

— У тебя есть другой план? — коротко, не желая вызвать бурю, ответил я.

— Ты! Хочешь! Похитить! Ребенка!

«На время позаимствовать» — чуть не схохмил я, но вовремя себя оборвал.

— Дадим ему снотворное. Алексей не пострадает. Даю тебе слово!

— Ты чудовище!

— Год назад ты была готова не просто похищать — убивать людей. По политическим основаниям.

— И я со стыдом вспоминаю этот период своей жизни! К тому же, это были царские чиновники, взрослые мужчины!

— И у них есть жены, дети…

— Это все плохо кончится! Даже если Николай отречется… Он потом передумает.

— Не дадим. Поезд уже уедет. Лена — я взял эсерку за руки, посмотрел ей в глаза — Я тебе помог. Теперь твоя очередь, помоги не мне — Родине!

Прозвучало пафосно, но похоже подействовало.

— Это низко так упрекать прошлым! — девушка заколебалась.

— Елена Александровна — я тяжело вздохнул, перекрестился — Видит Бог! Я перебрал все другие способы, пытался найти выход. Его нет. Стране нужна Конституция, а Думе — выборное, ответственное правительство. Только так мы сможем подготовится к будущей войне. Если Николай останется главой государства, этого государства через десять лет не будет на карте. Заодно история слизнет десятки миллионов русских. И сколько там будет детей — одному Богу известно! Да и Никсе с детьми також не уцелеть…

Этот спич произвел впечатление. Елена испытывающе на меня посмотрела, коротко спросила:

— Что от меня потребно?

— Вот это уже деловой разговор. План таков…

* * *

Тихая паника волнами гуляла по Александровскому дворцу, накрывая крылья, выплескиваясь на курдоньер, отдельно стоящую кухню и расходясь дальше по Царскому селу всполошенной прислугой, усиленными караулами и патрулями гвардейцев, нервными криками городовых, мчащимися санями и авто с полицейскими, военными, гражданскими…

В крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Екатерины Великой я вышел из автомобиля, страшно ругаясь на дурацкую конструкцию без теплой кабины и почти сразу натолкнулся на взмыленного Герарди. Явился, не запылился! Жалко недолго действовал мой «спам» — услать бы этого проныру годика так на два, на три… На Сахалин!

— Добрый день, Борис Андр… — только и успел я сказать, как он, едва ли не спихнув меня с дороги, умчался к ожидавшему его экипажу, запрыгнул в него и был таков в вихре снега из-под полозьев.

«А крепко их тут пробрало» — подумал я, проходя анфиладой в восточное крыло, где были покои царской семьи. Еще бы, такого скопления полиции тут, наверное, никогда не было и никогда не будет, вон, даже Филиппов тут.

Главный сыскарь Питера лишь на минуту выглянул из кабинета, передал бумаги флигель-адъютанту и махнул рукой ожидавшему у стены Деревянко. Тот с отчаянием обреченного закрыл за собой дверь — надо полагать, сейчас его будут допрашивать. А потом и остальных лакеев, мамок-нянек и вообще тружеников дворцового хозяйства, стоявших в очереди на совершение процессуальных действий, как написали бы в протоколе. Допрос, даже в качестве свидетеля — не сильно приятная штука, а уж для тех, кто косвенно или прямо отвечал за пропавшего цесаревича…

Да, у нас все получилось — ну так не зря столько готовились. Четыре толковых бабенки, «сосватанных» мне Манькой Шепелявой, трудились на местных фермах, обеспечивая молоком, маслом и сметаной дворцы и казармы Царского Села. Ну заодно и примечая, что где и когда происходит.