Я рисую ангелов

Он довез Энн до кофейни, попрощался с ней и отправился к себе. Остаток воскресенья обещал быть спокойным и томным. Ехать к Саре ему совершенно не хотелось. В их отношениях появилась трещина после того, как он вернулся из армии. Приемная мать начала бояться его без всяких причин, вздрагивала, когда он входил в комнату, не позволяла себя обнять. Если он был рядом, старалась с ним не разговаривать и всячески обходила стороной. Он не придавал значения такому поведению, отдавая себе полный отчет в том, что армия его действительно изменила. И при условии, что он помнит далеко не все, можно было сделать вывод, что произошедшее там когда-нибудь вскроется ночным кошмаром. Но пока он полностью контролировал свои эмоции, красный туман, который всегда застилал взгляд, стоило взять в руки оружие. Полностью контролировал — до момента, когда прикоснулся к Энн. Пока они мчались по вечернему полупустому шоссе, пока ее пальцы все настойчивее впивались в его ремень, дразня и пытаясь проникнуть дальше, он думал о том, что впервые в жизни рядом с женщиной почувствовал ту же первобытной мощи эмоцию, которой отдавался на войне.

Аксель купил еды на вынос, поднялся к себе и рухнул на диван, безуспешно пытаясь успокоиться. Ему стоило пойти в душ, смыть с себя этот день и перестать думать о рыжеволосой чертовке, но вместо этого он крутил в руках телефон и думал, не написать ли ей пару сообщений. Останавливало только то, что Энн ему номера не давала. Он вскочил с места, включил ноутбук, надеясь, что все доступы сохранены, и Камилла их не поменяла. Вбил нужные строчки в государственную программу, нашел папку с данными по Энн, и открыл окошко, в котором показывалось, где находится ее телефон. Красная точка мигала на адресе кофейни. Индикатор показывал, что она там уже три часа, как раз с того момента, как он ее туда привез. Вот мерзкая девчонка, могла бы и отложить свою инвентаризацию.

Аксель закрыл портативный компьютер, хлопнув крышкой чуть сильнее, чем требовалось. Телефон зазвонил, и детектив уронил его от неожиданности. Но аппарат не разбился и продолжил звонить с пола. На экране отразилось имя — Марк Карлин. Просто так этот прохвост в выходной звонить не станет. Грин поднял аппарат, сел на диван и нажал на кнопку «ответить».

— Аксель, — судя по голосу Карлин был в шоке, — он снова убил. Срочно… господи, срочно приезжай.

— Куда?

— Ко мне домой.

Глава десятая. Сара Опервальд

Весна 1981 года

Треверберг

Нарочито легкой и уверенной походкой тридцатисемилетняя Сара Опервальд шла по длинному коридору тревербергского детского дома. Документы на усыновление нянечка, отдавшая этому месту пятнадцать лет своей жизни, отнесла три месяца назад. С ней долго разговаривали в попытке выяснить, не материальными ли благами продиктовано это желание. Но в итоге поняли, что городская субсидия здесь не при чем. У Сары родилось два мертвых ребенка. Муж погиб в чудовищной и бессмысленной аварии. Десять лет она жила только своей работой и детьми, которые ее окружали. А с этим мальчиком, которого привезли в дом скорби ровно десять лет назад, у нее возник особенный контакт.

Саре казалось, что Аксель Гринштейн — ее надежда и подарок мироздания, который она заслужила как никто во всем городе. К тому же, местные не любили усыновлять подростков. У них слишком непростой характер. Но Сара знала Акселя. Знала как никто. Она вырастила его как своего сына и единственное, о чем жалела, — что не приняла это решение раньше. Она обязана была его забрать сразу. А не ждать десять лет.

Впрочем, ждать для нее естественно. Она ждала, пока ее муж «нагуляется», ждала, пока он «созреет», потом ждала его с работы, зная, что он не на работе, грезя о детях и полноценной семье и надеясь, что когда у них будет ребенок, он изменится. Она ждала повышения оклада, как ждали все, но ничего не делала, чтобы это случилось. Она ждала знаков там, где их в принципе быть не должно. Сара никогда не считала себя деятельным человеком. Она плыла по течению всю жизнь. А горе прибило ее к земле. Она ждала десять лет, потому что десять лет собирала себя по крупицам. Усыновление — ответственный шаг. Она лучше многих знала, как много детей возвращают обратно в детский дом просто потому, что они не подошли, не оправдали ожиданий. Никто не понимает, что дети — это люди. У них есть свои интересы, свои особенности, свои слабости.

И Аксель отличался от всех. Он отличался внешностью, которая была слишком тонка и благородна, манерами, которые так не походили на все то, что окружало нянечку в детском доме. Своим трепетным и уважительным отношением к ней. Она не смогла родить себе сына, но Бог послал ей этого круглого сироту, чье место было где угодно, но только не здесь.