Я – робот. Солнечный круг. Книга третья.

– Со мной всё это было, я всё прекрасно помню. До тех пор, пока под машину не попал.

– Давай-ка проверим, где ты говоришь жил?

– Старый Ельск. Скажите, как Вас зовут? Как мне Вас называть?

– Мама и папа тебя не устроят? – в её глазах отразилась надежда.

– Простите, я сочувствую вашему горю, но у меня есть свои мама и папа.

– Ты стал очень странным! Впрочем… меня зовут Татьяна Васильевна, а моего мужа Иван Сергеевич. Можешь называть нас так или просто по имени.

– А фамилия?

– Фамилия? Ковальчук. – А твоя?

– Воробьёв.

– Ну что ж, Денис Воробьёв, пойдём, поищем твой город на карте.

Искали естественно не на карте, а на компьютере, в интернете – не нашли. Потом на помощь пришёл Иван Сергеевич, но результат остался отрицательным. Никакого Ельска ни старого, ни нового не отыскалось.

– Может я всё-таки умер? Погиб под машиной? И это тот свет?

– Свет самый что ни на есть этот, – сказал Иван Сергеевич, – для нас во всяком случае.

– Как это можно объяснить, дорогой, подумай, ты же умный?

– Я могу только гадать. А это не самое благодатное дело. Давайте-ка выключим компьютер и поговорим в другом месте. – Взрослые переглянулись, и мужчина утвердительно качнул головой. Они втроём вышли на улицу, и пошли по тропинке, Дэн с интересом оглядывался по сторонам. Иван Сергеевич заговорил, когда они отошли от дома метров на двадцать, – мы и так слишком много наговорили в доме, особенно рядом с компьютером. Внимание КЭТ нам гарантировано. Так, о чем это я… Ах да. Я могу только предполагать, строить догадки. Так что не судите строго. Если отбросить идею злой шутки и перепрограммирования имплантата… Хотя, прибор показывает, что он не работает… Тогда более причудливое предположение. Я бы сказал, что в момент аварии, когда сознание покинуло тело нашего гостя, оно каким-то неведомым образом перенеслось в тело нашего сына. На самом деле тело Виталика вполне жизнеспособный клон, только лишённый своего сознания. Сознание ему заменяет программа в памяти имплантата. Когда же сознание Дениса попало в это тело, имплантат не выдержал перегрузок и сгорел, и сейчас Денис вполне обычный человек. Хотя тело и сознание у него от разных людей. Идея, конечно, бредовая и абсолютно ненаучная, скорее фантастичная, но ничего лучше я предложить не могу. Эта теория хоть что-то объясняет. Это всё же разумнее чем думать, что ты сумасшедший робот, работающий со сгоревшим имплантатом.

– Но и такую возможность Вы не исключаете?

– Ну, без детальных исследований, без извлечения имплантата это вообще не определить.

– Извлечения? – Денис почесал затылок. – Не хотелось бы!

– Да уж, – сказал Иван Сергеевич.

– А что, по-вашему, произошло с моим настоящим телом?

– Кто знает?! Может быть, ты действительно умер… – При этих словах Денис вздрогнул, а Татьяна Васильевна укоризненно посмотрела на мужа, – но может быть ты, просто без сознания, например в коме. Это значит, что у тебя есть все шансы вернуться.

– Это лучше, чем первый вариант.

– А сколько тебе лет? – спросила Татьяна Васильевна.

– Четырнадцать исполнилось недавно.

– Вот что очень странно. Для своего возраста твои знания и суждения вполне адекватны, я говорю как специалист – я работаю в школе, – пояснила она Дэну, – и при этом ты не знаешь элементарных вещей, которые знает любой первоклассник. Что такое КЭТ, как он влияет на нашу жизнь. И город твой мы не нашли.

– Да, здесь слабое звено моей теории, – сокрушённо признал Иван Сергеевич, – на это я могу только предложить ещё более фантастичную теорию об отражённых пространствах или как их ещё называют – параллельных мирах.

Они ещё долго разговаривали в тот день, выясняя подробности жизни друг друга. А вечером Денис долго не мог уснуть, его беспокоила одна мысль: «я – робот».

Глава 3. 

Дэн вышел на улицу. Солнце ещё не встало, а его лучи уже разбавили синеву неба розовыми разводами. Дэн редко вставал так рано, в городе солнце, поднявшись над домами, уже обретало полную силу дарителя тепла и света. Нет никаких сил, смотреть на него прямо, без защиты, без боли, без слёз. Но сегодня, какая-то сила подняла его из постели и выгнала из дома. Впрочем, ему нечем было заняться – никаких дел, никаких встреч, даже учиться не надо, даже погулять пойти не с кем – ни одного знакомого, ни одного друга, ни одного близкого человека. Что ему делать? Понять, что произошло? Узнать, как он сюда попал и как вернуться? Или осваиваться? Вписаться в здешнюю жизнь? Играть вечно свою роль? Вечно? А ведь это может оказаться верным словом.