Я, Роми Шнайдер. Дневник

Настоящее открытие — Жерар Клейн. Да-да! Он играет моего друга Мориса Буйяра. И он очень значителен. Вначале он чуть не умер от страха. Я от всего сердца хотела ему помочь, как это у меня, кажется, получилось с Жаком Дютронком в фильме Жулавского «Главное — любить».

В чём выражается поддержка дебютантов? Я просто всегда тут. Я требую, чтобы меня вызывали, когда нужно подавать реплики. Без ложной скромности уверяю вас, что при этом я испытываю боязнь сцены даже сильнее, чем когда сама играю свой эпизод.

Снова я играю с моим замечательным партнёром Мишелем Пикколи. Да, Жак Руффио сказал нам:

— С вами не нужно репетировать, всё и так пойдёт как надо. Все пробы уже сделаны.

Всегда начинают с того, что обмениваются комплиментами: «Ты лучшая!» — «Нет, нет, ты лучше всех!» И в драматических сценах или на полутонах я могу быть лучше. А для равновесия в тех местах, где нужно смеяться, — вот там он босс. Я склоняюсь к тому, чтобы сдерживать смех, просто прищуриваясь. Но когда в его глазах вспыхивают искры, долго мне не вытерпеть. Хотите знать, что он написал обо мне в своей книге «Диалоги эгоиста»? Сначала — что я актриса, которая сама сотворяет свои роли, — конечно, мне это понравилось. А потом ещё вот что: «Мы переживаем важный момент, когда снова находим друг друга, чтобы три месяца сниматься вместе. Где многие люди должны открыто выказывать взаимную склонность, нам с Роми дана счастливая возможность молча понимать друг друга. В работе требуется много интимных вещей. С Роми это не превращается ни в каприз или причуду, ни в любовную связь. Это такое особое предприятие — „общество с неограниченным доверием“».

Эльза поёт потрясающую песню. Это стихотворение Гейне, из «Книги песен». Необыкновенное стихотворение 1822 года.

Была ты из самых верных,

Всегда за меня стояла,Утехою мне бывалаВ моих невзгодах безмерных.Взаймы мне давала помногу,Поила и кормила,Бельём бескорыстно снабдилаИ паспортом на дорогу.Храни тебя Бог, моё счастье,

От зноя, от замерзанья, —Не дай лишь тебе воздаяньяЗа такое ко мне участье! [40]

Эти стихи говорят точно о том, о чём Эльза могла бы сказать тем, кто особенно помогает ей с Шарлоттой, — но сама я не пою.

Запись отличная. Я над ней тоже серьёзно работала. Много занималась с Анной-Лаурой Нагорзен, прослушала кассету больше тысячи раз. Звукоинженер Уильям Зивель был очень доволен озвучанием. И что за муку я ему уготовила! Я ошибаюсь, мою артикуляцию трудно разобрать, потому, что я говорю очень тихо. Он прерывает наш диалог с Шарлоттой, поднимает наушники:

— Пожалуйста, громче! Я ничего не слышу.

И мы опять начинаем шептаться.

— Милые дамы, вы, конечно, думаете, но вы не разговариваете!

Мило, правда?

Работали всё время дружно. Только однажды я пришла в ярость. Как-то раз, перед тем как нам нужно было выйти на площадку, Руффио захотел изменить мой текст. Я это ненавижу. Я потратила столько времени, чтобы выучить текст, чтобы его усвоить, овладеть им... Я толкнула большую дверь и заорала:

— Нет и ещё раз нет! Я и так спины не разгибаю! Дело сделано. Теперь слишком поздно!

И встретилась глазами с потемневшим взглядом Жака. Всё тут же было улажено.

Произошло это в Берлине, на студии. Я там уже снималась. Это точно. Но ни разу — после «Девушек в униформе» в 1958-м, и потом был ещё «Групповой портрет с дамой» в 1976-м. Здесь ничего не изменилось. В этом есть даже что-то ужасное. Моё отношение к Германии и к немецкому кино не сказать чтобы хорошее. Я думаю, они меня так и не простили — и никогда не простят.

Берлин для меня — особенный город. Здесь родился мой сын. И здесь я провела три прекраснейших, самых счастливых года моей жизни.

Первый кадр «Прохожей из Сан-Суси» — посвящение: «Давиду и его отцу». Я так захотела. Жак Руффио был на этот счёт не уверен. Думаю, постеснялся. Он мне сказал:

— Мне кажется, это что-то очень уж личное.

Я ему ответила:

— Что сегодня ещё осталось личного?

Кажется, всё принадлежит всем. Значит, уж если я принадлежу всем, то пусть все и знают, что принадлежало мне и что я потеряла... Жак Руффио меня понял.

Посвящение — на экране. Ладно, это моё собственное дело. Никто не знает ответа на простой вопрос, почему всё так дорого. За всё надо так дорого платить.

В 1977-м я объявила: мне исполнилось 50 фильмов. Как люди говорят — мне исполнилось 50 лет. Это моя вершина? Не знаю. Для меня «Прохожая из Сан-Суси» — больше чем просто фильм. Много, много больше!

Апрель 1982 года