Я – рысь. Время одиночества

— Смотри, кого я принёс! — я шлёпнулся на колени и осторожно выпустил тигрёнка. — Я его в лесу нашёл. Его маму убили браконьеры и теперь у него тоже никого нет. А один он не выживет. Слишком маленький.

Тигрёнок жалобно поскуливал, настороженно озираясь, и мелко дрожал. Ему было очень страшно. Юльшай неуверенно посмотрела на меня.

— А ты к себе его не можешь забрать? — пискнула она.

— Я бы забрал, — вздохнул я. — Да, ведь, он совсем ещё мелкий. Ему мама нужна. Ну, или старшая сестра, на крайняк. А я мамой быть ну никак не могу. Пацаном родился. Юль, давай, ты побудешь его мамой, пока он не подрастёт?

Юльшай подошла, осторожно обнюхала мелкого, лизнула. Тигрёнок обалдело мяукнул, потом, видать, что-то в его памяти всплыло родное, и он, с радостным писком "мама!" ринулся к рыське. Тут уж Юльшай не устояла, обнюхала новоявленного "сына" как следует, тихо муркнула что-то ласковое и принялась вылизывать.

— Ой, я же ещё зайца принёс! — вспомнил я и полез в рюкзак. — Смотри, какой жирный! Я для тебя поймал. Тут, наверное, и тигрику достанется.

Выудил тушку, завёрнутую в целлофан, чтобы не испачкала рюкзак, положил на пол, развернул. Голодные зверята налетели на мясо в миг. Кажется, одного зайца будет маловато. Ну, да, ничего. Для начала хватит и этого. Юлька месяц не ела, ей много сразу нельзя. По себе знаю.

— А ты опять от дяди сбежал? — спросила Юльшай, не отрываясь от еды.

— Не, на этот раз не сбежал, — я улыбнулся. — Я про тебя ему рассказал. И дядя не стал меня ругать. И даже разрешил тебя навещать. Только с обещанием, что я не буду уходить один. В лесу сейчас очень опасно. Браконьеры! Дядя сказал, что скоро их всех поймают и тогда будет можно спокойно охотиться.

— А сейчас ты тоже не один? — встревоженно мяукнула рыся и отступила, нервно принюхиваясь.

— Я с другом, — кивнул я. — Но здесь его нет. Он в лесу. Я попросил его подождать меня там.

— Ясно, — Юльшай немного успокоилась и снова принялась за мясо. Вернее, уже за кости, так как от кролика только они и остались. Да ещё клочья драной шкуры. — Эх, хорошо тебе, ты уже охотиться умеешь. И вообще,… а сколько тебе лет?

— Двадцать три, — честно ответил я.

— Так, ты уже почти взрослый! — пискнула рыся, уставившись на меня огромными глазами.

— А, ты это дяде скажи! — рассмеялся я. — Он быстро объяснит, когда и как взрослыми становятся и сколько мне ещё учиться, чтобы дожить до этого счастливого момента! Мне иногда кажется, что он будет считать меня ребёнком до самой старости! Причём, моей!

— Что, строгий? — настороженно спросила Юльшай.

— Ну, как сказать, — я пожал плечами. — Иногда строгий. Может так наподдать, что ой-ей-ей! А вообще, он меня любит. Так получилось, что у него нет своих детей. Пока нет. А когда папа умер, он вообще меня сыном считать стал. Только я это все не сразу понял. Поначалу я все бунтовал и не слушался. То в лес убегу, то натворю что-нибудь. Однажды на кухню пробрался и попортил весь запас мяса. Я-то наелся, а дядя голодным остался. А в другой раз я ему дохлую мышь подложил в суп! Вот уж у него лицо вытянулось, когда он супчик зачерпнул! — я вздохнул. — Я тогда не понимал ещё многого. Не понимал, что папу уже не вернуть. Что дядя обо мне заботится точно так же, как папа. И что как раньше уже никогда не будет. Тогда мне казалось, что весь мир чужой и страшный. И что дядя пришёл оттуда, из того, страшного мира, в котором нет уже папы. Мне понадобился целый год, чтобы привыкнуть к новому миру, к дяде. Даже со своими старыми друзьями я долго не виделся и мне казалось тогда, что они стали какими-то другими. И пришлось с ними заново знакомиться. Но потом я понял, что тогда изменились не они, а я сам. А они остались такими же, как раньше.

— Выходит, и я тоже изменилась? — задумчиво проворчала рыся.

— Не знаю, — хмыкнул я, отвлекая её от невесёлых мыслей. — Я тебя раньше не знал. Но, наверное, да, изменилась. И ещё изменишься, пока будешь расти. Юль, а можно я тут приберусь немного, а? Вон, пол грязный какой, на него мясо класть страшно.

— А разве мальчишки умеют убираться? — недоверчиво фыркнула рыся.

— Ну, мне пришлось научиться, — признался я. — Ведь мама всегда далеко и мы с папой все делали сами. И готовили, и вещи стирали. И убирались тоже.

— Ну, попробуй, — разрешила Юльшай.