Я с тобой развожусь

- И что же? - интересуюсь негромко, но все мысли - совсем не здесь. Взгляд растерянно блуждает по тоскливому осеннему пейзажу за окном, а в воспоминаниях - та последняя встреча с мужем. Почти уже бывшим.    

Когда Ян ушел, наступила долгожданная тишина и… одиночество. Это было, казалось, именно то, чего я хотела. Но почему же тогда ко мне так и не пришли столь желанные  облегчение и спокойствие?     

- Он решил назначить вам весьма щедрое содержание.                                                                        

Услышав это, я резко оборачиваюсь к юристу, хмуро бросаю:                                                                

- Мне ничего не нужно!                                                                                                                                           

Господи, да одно лишь слово «содержание» дико оскорбительное. И при этом - честное. Ведь так и есть. Все эти годы я была содержанкой, которая воображала, что посвятила свою жизнь мужу. А теперь… теперь мне предстояло осознать себя в новом качестве. Как бы ни крутились в голове навязчивые мысли о том, что, быть может, поступила неверно.                                                           

- Ваш муж так не считает, - безразлично подергивает плечами адвокат.                                                  

А у меня на уме лишь один вопрос - почему? К чему эти щедроты? Попытка откупиться от беременной жены или… все же что-то иное?         

Но этого я уже не узнаю. Ведь сама хотела того покоя, который исключает отныне любой контакт между нами.       

- Если хотите, можете отдать все на благотворительность, - добавляет адвокат, будто расценил мое молчание как попытку придумать, на что бы мне потратить халявные деньги.                       

Но меня волнует совсем другое.                                                                                                                 

- И что… Ян не намеревается препятствовать нашему разводу? - интересуюсь безразличным тоном, а внутри что-то будто бы рвется.  

- Никоим образом, - уверяет меня юрист и я рассеянно ему киваю:                                                   

- Прекрасно.                                                                                                                                                       

Когда он уходит, а я остаюсь одна, ловлю себя на том, что не знаю, чем занять руки. И мысли, которых слишком много и все, как одна - болезненные. Совсем не то, что мне сейчас нужно.   

Элеоноры дома нет. Моя несдающаяся бабушка с пылом подростка ускакала на свидание с тайным поклонником несколько часов назад. Ее готовности с головой нырять в любовные приключения можно только позавидовать.         

Я подхожу к начатой картине, пытаясь оценить ее сторонним взглядом, понять, что стоит усовершенствовать. И сознаю вдруг - ничего трогать не нужно. Она идеальна такая, какая есть. В виде этого черно-белого наброска с дрожащими линиями, несовершенными, но честными.       

Руки опускаются, и я буквально падаю на диван. В доме стоит поразительная  тишина, нарушаемая лишь тиканьем старомодных часов, совсем не вписывающихся в ультрамодную обстановку квартиры.       

И я вдруг понимаю, что эта тишина меня пугает. Потому что она не только вокруг меня, она - внутри.    

- Ну как ты тут?                                                                                                                                                    

Элеонора врывается в дом, словно резкий порыв ветра в застоявшийся воздух пустыни. Когда вижу ее, раскрасневшуюся и с озорным блеском в глазах, сознаю, что тоже еще жива.              

- Я… не знаю, - признаюсь честно, понимая, что, кажется, все это время так и просидела на диване неподвижно. А сколько его прошло? Полчаса? Час? Вечность?                                                               

- Не нравишься ты мне, - произносит бабушка, присаживаясь рядом. - Знаешь что? Уехать тебе надо! Отдохнуть от всех. Не подумай, что я хочу от тебя избавиться - упаси Боже! - но, быть может, смена обстановки пойдет тебе на пользу?           

Замечаю, как она кидает встревоженный взгляд на мольберт позади меня. Да уж, эти «Страхи» могут напугать кого угодно.        

- Может, ты и права, - соглашаюсь безвольно. - Но куда?                                                                         

- Держи, - Элеонора достает из сумки ключи и протягивает мне. - Помнишь, я говорила тебе, что приобрела загородный домик? Ты так и не навестила меня там, зато можешь теперь съездить туда сама.     

Я протягиваю руку и крепко сжимаю ключи, так, что они больно впиваются в кожу. Эта боль тоже напоминает о том, что я жива.       

- Поеду прямо сейчас, - говорю Элеоноре, поднимаясь на ноги.                                                                

Возможно, слишком тороплюсь. Но хочется верить, что эта поездка как-то меня встряхнет. А еще… заставит больше не ждать. Я вдруг понимаю, что все эти дни невольно оглядывалась - на дверь, на телефон, на прошлое… на все то, что заставляло надеяться, что Ян вернется и все наконец объяснит.       

Нужно уехать. Туда, где все эти неуместные надежды будут наконец похоронены под безразличной к ним реальностью.            

Проснувшись следующим утром, не сразу понимаю, где я. В комнате стоит незнакомый запах, под правой рукой нет привычной тумбы. И Яна рядом нет тоже. Но к последнему я давно уже привыкла.        

Распахиваю глаза и вспоминаю все. Предложение Элеоноры, бегство, небольшой домик среди леса. Поднимаюсь с постели и распахиваю шторы. Замираю от неожиданности…                            

За окном - совершенно белый мир. Внезапно выпавший ранний снег словно превратил землю в чистый лист. И я сама сейчас - как этот лист. Пустой, ничем еще не заполненный.                         

Наспех одевшись, выхожу с мольбертом из дома. Эта незапятнанная белизна что-то задевает внутри. Мне хочется запечатлеть ее на бумаге, ухватить ускользающую суть, сохранить, пока она не исчезла.      

Но некоторое время спустя понимаю - я так и не сделала ни единого штриха. Более того - это и не нужно.      

Мой холст остается пустым. Я сама - пустая.