Я с тобой развожусь

- Я помню, что ты любишь гречишный, - кивает Маша и извлекает из сумки упаковку с моим любимым напитком. - Увидела в магазине и сразу вспомнила. Но я бы выпила обычного черного, если тебя это не затруднит. Люблю классику, а не вот это все… новомодное.                                           

Она кивает на гречишный чай и я вдруг негромко смеюсь. Какая же она все-таки прямолинейная и забавная, эта Маша. Настоящая…                

- Дело не в моде, - отвечаю ей. - Просто это вкусно.                                                                                           

- Мне и черный чай вкуснее некуда, - парирует она с улыбкой. - Ой, а что это у тебя?                             

Ее взгляд направлен на мольберт. Я внезапно испытываю неловкость - если не считать Элеоноры и Яна, еще никто никогда не смотрел на мои картины.                                                                               

- Это… картина, - говорю ей и без того очевидную вещь. - Нравится?                                                          

Маша некоторое время всматривается в мои резкие мазки, потом говорит:                                            

- Я не особо разбираюсь в искусстве, если честно… но по-моему выполнено здорово. Я чувствую через холст все эмоции этой девочки. Боль, отчаяние, отрицание…                                                      

Я молча киваю, подтверждая ее слова. Она пристально смотрит в ответ:                                               

- Так ты художница? Наверняка очень известная!                                                                                              

Губы искривляет горькая улыбка. Отвечаю, не скрывая этого чувства:                                                        

- Как раз наоборот. Никто обо мне не знает. Даже муж… бывший, не особо интересовался моими… художествами.         

- Кстати, об этом! - спохватывается Маша. - Вы твердо решили развестись?                                           

- Да, - ограничиваюсь коротким словом.                                                                                                               

- Слушай, я… долго думала как поступить… звонила тебе тогда, помнишь? И подумала, что наверно не в свое дело лезу… но все же спросила себя - а вдруг я могу помочь и не сделаю этого? Я же спать потом не смогу от угрызений совести!                                       

- Тут уже не помочь, - качаю я головой.                                                                                                           

- Но я все равно должна тебе рассказать! На проекте все шушукались, конечно, про слухи о твоем… о Григорьеве и этой Аманде. И как-то раз я… проходила мимо кабинета Марты и услышала там голоса…             

Я молча впиваюсь взглядом в Машу, ожидая продолжения. Она переводит дыхание и говорит:    

- В общем, я узнала голос Яна. С ним была Аманда. Они говорили без камер и там эта женщина высказывалась так, что, мол, она сама не понимает, почему о них пошли такие слухи. И что беременна она вовсе не от Яна!       

Я задерживаю дыхание. Если бы знать раньше… что бы изменилось? Если тогда между ними ничего и не было, то теперь, вероятно, очень даже есть. И все это совсем не отменяет молчания Яна насчет всей этой ситуации.           

- Спасибо, - выдавливаю в ответ. - Но, боюсь, уже поздно что-либо менять. Я звонила Яну на днях, а ответила на звонок Аманда.           

- Ох… - огорченно выдыхает Маша и я натягиваю на лицо ободряющую улыбку:                                    

- Но я все равно рада, что ты приехала. Так что давай распакуем тортик и просто поговорим.           

Время за беседой с ней протекает очень быстро. Оказывается, с Машей удивительно легко. Она честно и прямо говорит обо всем и все, что требуется - говорить с ней точно также в ответ.           

Очередной звонок раздается, когда я готовлюсь провожать гостью домой. Номер не определяется, и поначалу хочется просто отклонить вызов. Но я все же отвечаю.                        

- Марго? Меня зовут Вилен, - представляется незнакомый голос. - Я организатор различных художественных выставок и благотворительных мероприятий…                                                     

- О… - выдыхаю растерянно, а секунду спустя вдруг понимаю причину его звонка. - Извините, но, боюсь, не смогу вам ничем помочь. Я больше не посещаю подобные вечера…                                

- Нет, вы не так поняли, - отвечает мужчина и даже через телефонный разговор я чувствую, что он улыбается. - Я знаю, что вы пишете сами. И я заинтересован в том, чтобы…                                        

- Вам ведь известно, кто мой муж, не так ли? - холодно его прерываю. - Так вот, если вы хотите сыграть на его имени, то должна вам сообщить - мы разводимся. Так что вряд ли я буду вам интересна.        

- Мне интересны ваши картины, - явно оскорбляется собеседник. - Картины, а не то, кто с кем спит или не спит!       

- И где же вы могли видеть мои картины? - интересуюсь скептически. - Я никогда не выставлялась. Более того - их практически никто еще не видел.                                                 

- У меня свои источники информации, - деловым тоном откликается собеседник. - Так что, может быть, встретимся и все обсудим не по телефону?                                                          

Это предложение кажется мне странным, но не могу отрицать, что мысль о выставке меня будоражит. Это - возможность заявить о себе. О том, что я вообще существую. Так что же я теряю, если соглашусь поговорить с этим человеком?                          

- Хорошо, - произношу после паузы. - Где и когда?                                                                                            

Он называет адрес ресторана и время встречи и мы прощаемся. Отложив телефон, я растерянно смотрю на Машу, застывшую в дверях, буквально лучащуюся любопытством.                                            

- Мне хотят организовать выставку, - произношу, сама не веря своим словам.                                        

- Это же круто! - буквально взвизгивает она и порывисто меня обнимает.                                                 

 А я снова не могу даже вообразить, что кто-то из светского окружения радовался бы за меня также.         

Кажется, жизнь начинает понемногу налаживаться. Насколько это вообще возможно.    

Часть 35. Ян

- Ну, что, завтра станешь свободным человеком? – невесело хмыкает Лесков, когда мы с ним разыгрываем партию в снукер.            

- Сань, давай не будем, - вяло отмахиваюсь, хотя, Лесков угадал направление моих мыслей.