Я – счастливый Дед Мороз!

– Матушка-голубушка! С Новым годом, моя золотая! Я всегда о тебе думаю! Желаю, чтобы было много счастья! И здоровье было! И мы с тобой увиделись! Конечно же, здоров! Все хорошо! Просто работы много – не получилось приехать. Но потерпи чуть-чуть! Я выберусь! Я обязательно к вам выберусь! Только отпуска надо дождаться! Отпуск мне никак не дадут!

Потом несколько слов он сказал отцу. Он говорил с родителями радостно, душевно и даже весело. И одновременно плакал. Все лицо было в слезах. И я плакал. И Снегурочка. Народ вокруг замолчал. Из этого молчания выходили к нам люди:

– У меня дочка сейчас в Петербурге празднует. Можно я ей позвоню?

– Конечно!

– Дочка! Мне Дед Мороз дал телефон тебе позвонить! Почему сразу пьяный? У нас здесь Дед Мороз! Салат оливье! Подарки! И я тебя поздравляю! С Новым годом!

Таких звонков было не очень много. Но каждый оказался настоящим. Самым важным. После которого можно жить.

А потом были подарки. Их заготовили много. Конфеты, мандарины, яблоки! А я вспомнил про свой мешок. Тот дед-морозовский мешок, который пролежал целый год на моей даче, ожидая вот этого часа.

Я же не знал, что там! Объявил: эти подарки от Деда Мороза получат только те, кто прочитает стихи или споет песню!

Вначале мне пытались «подсунуть» блатной репертуар. С матом, с уголовщиной, с похабностями.

За такие стихи и песни подарков не полагалось.

Привокзальные люди ненадолго рассредоточились, разошлись от меня, как бы набираясь сил. Тем более, что в это время раздавали горячий чай с конфетами. Вдруг от толпы отсоединилась изящная дамочка, встала напротив нас со Снегурочкой, взмахнула ручками и тоненьким голоском ошеломила:

– «Я помню чудное мгновенье!»

Я открыл свой мешок: выбирай, дорогая, что хочешь. Она засунула туда руку и вытащила муфточку! Все ахнули, какой она в это мгновение стала грациозной! Дама взмахнула своим подарком и улетучилась.

Следом на меня наступил здоровый бородатый мужик, который почему-то, несмотря на мороз, был в шортах. Вырывая каждое слово, словно он читал Маяковского, басом отчеканил:

«Сижу за решеткой в темнице сырой».

Когда я полез в мешок за подарком для него, уже знал, что больше всего хотел ему там выловить. И не ошибся. Это были теплые штаны.

«Мне нравится, что вы больны не мной!» – читала, запрокинув голову, рыжеволосая барышня, у которой под глазом были видны остатки синяка. Ей достался флакон духов.

– Мне бы носочков! – умоляюще посмотрел на меня тоненький парнишка. – Я стихов-то не знаю!

– Вспоминай! – потребовал я.

В ответ трепетным, срывающимся голосом он захлебнулся светлыми и теплыми строчками:

– «Солнце, май, Арбат, любовь – выше нет карьеры! Капли датского короля пейте, кавалеры!»

И большая упаковка разноцветных шерстяных носков из моего мешка перекочевала в его руки.

Чего я только не слышал! «Поэт! Не дорожи любовию народной!», «Никого не будет в доме», «Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется!»

А мешок без устали выдавал шарфики, свитера, носки, футболки, даже бритвы и термокружки.

А как только он опустел – раздался бой часов. Мы его услышали с вокзальных часов. Меня и Снегурочку окружала не толпа личностей, для которых вокзал превратился в дом родной, а дети, которые немного подросли. Может, они не хотели, чтобы в их душах просыпался тот огонек из прошлого. Побаивались этого забытого чувства радости, уюта и тепла.

Но в новогоднюю ночь это все-таки случилось.

И с ними, и с нами.

1 января

Снегурочка посмотрела на часы, которые показывали первый час:

– А я еще на ночную службу хотела поспеть! – сказала она безо всякого сожаления в голосе. – Но ничего! Пойду утром!

– И я тоже пойду утром! – мне было радостно, что я не один такой.

Мимо проезжали пустые трамваи. По улицам торопились люди, перебегающие с адреса на адрес. А около Павелецкого вокзала в окружении бездомных стояли Дед Мороз и Снегурочка и слушали, как в чьих-то замерзших душах пели радостные весенние птицы. Метро работало всю ночь. Сложив в сумки свои шубы-шапки, мы со Снегурочкой решили немного пройтись. Я вызвался ее проводить до дома: все-таки ночь, хоть и новогодняя. А ночами милым девушкам не стоит возвращаться домой в одиночестве.

Теперь мы были просто прохожие. По дороге к метро в здании вокзала наша публика встречалась то здесь, то там. Они, конечно, нас не узнавали. Просили подкинуть пару рубликов, выручить, проявить участие в честь праздника.

Главное, было с ними не заговорить. Потому что по голосу они моментально узнали бы Деда Мороза и Снегурочку в обычных, совсем не волшебных людях. А это могло повредить сказке!