Я, следователь…

Хирург Тийт Аар, старый, элегантный, невыразимо чистый, с опущенной на подбородок маской, курил, держа сигарету никелированным пинцетом. Я показал ему свое удостоверение. Аар иронически глянул на меня светлыми умными глазами из-под золотых дужек очков, сказал:

— К вашим услугам…

Я попросил его осмотреть рецепт и попытаться определить: кому он был выдан. Аар сказал что-то медсестре, и та, раскрыв застекленный шкафчик, достала толстый канцелярский журнал. Быстро полистала страницы и положила журнал перед хирургом. Я заглянул в журнал через его плечо. Аар, вежливо отодвинувшись от меня, стал перечислять:

— Двадцатого августа такой рецепт получили…

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА Тийта Аара

…Осмотрев предъявленный мне обрывок рецепта, заявляю: он написан и выдан мною, подпись на нем — моя. Поскольку рецепт выписан на лекарство, являющееся сильнодействующим средством, он должен быть зарегистрирован в специальном журнале. Из записей в этом журнале за 20 августа видно, что рецепты с аналогичной прописью были выданы мною трем больным: Пяртсу А. А., Корецкому Е. К. и Пименову А. Б…

— А как мне разыскать этих больных?

Аар поправил указательным пальцем дужку очков пожал плечами:

— Их адреса можно получить в регистратуре. — подумал и нерешительно спросил: — А почему вас заинтересовал этот рецепт?

Я достал из кармана несколько фотографий убитого, панорамный обзорный снимок места происшествии и протянул врачу.

— Мы обнаружили ваш рецепт здесь.

Нервным движением Аар пригладил серебристые белые волосы, скрипуче проговорил:

— Господи, несправедливость какая! Сколько иногда мы затрачиваем сил и нервов, чтобы вытянуть больного. А потом появляется какой-то мерзавец — раз-раз — и нет человека…

Я негромко сказал:

— По отношению к убитому это еще большая несправедливость.

Аар непонимающе посмотрел на меня своими яркими голубыми глазами и досадливо сказал:

— Да я разве о себе говорю. Родить человека, питать его, научить, вылечить — это же все такой громадный труд, сколько лет! А убить — одно мгновение. И в этом есть какая-то ужасная несправедливость, человек — такая хрупкая тонкая штука. Обидно!

— Да, — согласился я. — Но природа не могла предвидеть, что со временем люди придумают для себя пистолеты и будут из них стрелять в затылок венцу творения.

— Разве в пистолетах дело? — как-то устало спросил Аар. — Злая рука и камнем может сделать то же самое.

Я придвинул к нему фото и попросил:

— Доктор, посмотрите, пожалуйста, еще раз. Не был ли этот молодой человек среди ваших больных?

Хирург взял фото, внимательно всмотрелся, покачал головой:

— Не помню. Быть может. — И, будто оправдываясь, добавил: — У меня ведь на приеме до двадцати человек бывает. Ежедневно…

Лист дела 28

Я не верю в случайные совпадения. И не зря. Обычно они играют против меня. Так было и сейчас. Из истории болезни я узнал, что Пименову — двадцать семь лет, Корецкому — двадцать девять, Пяртсу — тридцать два. И если убитый на шоссе парень — один из этих двоих, то по возрасту они подходят все. Ну, что стоило бы случайности свести в тот день пациентов так, чтобы Пименову было девятнадцать лет, а Корецкому — пятьдесят шесть? Искать пришлось бы только Пяртса.

Но случай всегда играет в другой команде. Поэтому мне надо было объехать всех их по очереди, потом — побывать в аптеках.

Пименов жил в центре, в переулке рядом с улицей Пикк. Я поднялся по железной гремящей лестнице на третий этаж и долго звонил в дребезжащий медный звонок на тяжелой крепостной двери. Наконец мне отворили, и толстая старуха объяснила, что ее сына нет дома — он на работе. Говорить старухе, кто я такой, не имело смысла — она бы попросту испугалась за сына, и ничего толкового я бы у нее не узнал. Вечером пришлось бы приходить снова. Поэтому я сказал, что проверяю работу аптек и хочу узнать, помогло ли Пименову лекарство, которое ему выписали в прошлом месяце. В этом вопросе старуха проявила полную осведомленность, пожаловалась на массу собственных болезней и неэффективность современных лекарств. Уходил я, держа в руке аптечную сигнатуру с той же прописью, которая сохранилась на моем рецепте.

Пяртса я застал дома, и он мне сразу же предъявил лекарство и аптечную сигнатуру, объяснив, что сам рецепт оставил в аптеке. На обеих сигнатурах было написано: «Аптека № 1». Я решил зайти в эту аптеку, благо она была рядом, неподалеку от церкви Пюхаваиму, проверить сигнатуры, а уж потом искать Корецкого.

В аптеке было малолюдно, тихо. Желтые бронзовые лампы отодвигали к стенам сумрак. Провизор, белокурая красивая девушка, искала в толстой пачке нужные мне рецепты и весело болтала со мной.