Я слежу за тобой

На выходе из школы меня кто-то окликнул по имени. Я обернулась и увидела девушку. Она была высокой, среднего телосложения. На ней были джинсы свободного покроя и черная куртка. Ее каштановые волосы спускались чуть ниже плеч. Я представила, как бы выглядела девушка, если бы надела капюшон, и узнала ее. Это она следила за Леркой после ярмарки. Наверное, ее видел Даня, когда мы шли по Невскому проспекту.

Я осталась стоять на месте.

Она подошла сама.

– Не бойтесь меня, – сказала девушка, – я не причиню вам вреда. Вас мне показала Светлана Юрьевна.

Я вгляделась в лицо девушки. Оно показалось мне знакомым. Эти большие голубые глаза я видела позавчера на фото… и на видео. Только не было пухлых щек, из-за чего глаза казались еще больше. Не было двойного подбородка, полной шеи.

– Вы… вы – сестра той девушки, – догадалась я, – Ани Угловой.

– Да, – кивнула она, – давайте пройдемся?

– Хорошо.

– Светлана Юрьевна сказала, что вы хотите подать заявление. На него.

Голос девушки дрогнул, взгляд стал жестким, даже жестоким.

– Да, если получится убедить подругу. Вас зовут Настя?

Девушка кивнула.

– Позапрошлой ночью я была на месте, откуда должен был выйти ЕГО репортаж.

– Я знаю, – кивнула Настя, – Светлана Юрьевна рассказала.

– Там задержали женщину.

– Это моя бабушка. Наша с Аней бабушка.

– И… что с ней?

– Она написала чистосердечное признание. Что хотела отомстить ЕМУ за Аню.

– Она хотела… убить его?

– В юности она занималась биатлоном. Она очень хорошо стреляет, до сих пор.

– Она собиралась его застрелить? – я замедлила шаг.

– Да, в прямом эфире. Во время его репортажа. У нее не получилось. Это вы остановили свою подругу?

Меня вдруг захлестнула волна возмущения, я встала и развернулась к Насте.

– А я не должна была ее останавливать? Я должна была дать моей подруге выделывать трюки, сальто на крыше дома, чтобы ваша бабушка успела выстрелить в Алекса? А если бы Лера упала? Вы видели, что происходило с другими участниками этих репортажей?

Девушка кивнула.

– Ладно. Извините. Я неправильно выразилась.

– Я сама сейчас с удовольствием вмазала бы ему, – призналась я, – только какой в этом смысл…

– У моей бабушки был смысл. Она устроилась на работу в финтес-центр, куда он ходил.

– И подбрасывала ему в сумку разные жуткие вещи…

– Она хотела, чтобы его помучила совесть перед тем, как она его убьет.

– Совесть – это не про него, – сказала я.

– Да, вы правы.

Мы дошли до детской площадки.

– Давайте присядем? – Настя показала на скамейку. Я кивнула.

К нашим ногам подбежала маленькая смешная собака с налепленным на мордочку снегом и как будто примирительно повиляла хвостом.

Я почесала ее за ухом, собака чихнула и побежала дальше.

– Давайте на «ты»? – предложила я.

Настя согласилась.

– А как она узнала, когда и где будет этот несостоявшийся репортаж с моей Леркой? – спросила я.

– Я три месяца встречалась с другом Астахова. Он у них работает оператором.

– С Пашей?

– Да.

– Но… Алекс что, тебя никогда не видел?

– Видел, – усмехнулась Настя. – Он меня не узнал. Ни разу даже не заподозрил. Я, честно говоря, сильно изменилась за прошедший год. Я сбросила почти сорок килограмм.

– Да, фото на глобусе сильно отличается от того, как ты выглядишь сейчас.

– Спасибо, что не говоришь мне, что я похорошела, как многие мои знакомые. Они почему-то думают, что мне должно быть приятно от таких комплиментов. Или что я должна радоваться их оценке «ты молодец!». Но никто не задумывается, что при этом чувствую я. Никто не думает, через что я прошла, став такой, как сейчас.

Раньше я весила сто килограмм. Я наряжалась, делала себе прически, смеялась, радовалась. Старалась дарить радость и улыбки окружающим.

Когда не стало Ани, я почти перестала улыбаться. Мне вообще тогда хотелось тоже умереть, чтобы не чувствовать эту боль. Мне до сих пор невыносимы воспоминания о сестре.

И вот сейчас меня встречают те, кого я раньше знала и говорят мне, что я очень похорошела.

Я похорошела! Я сбросила сорок килограмм, но ничего хорошего во мне уже год нет. Мне все равно, как я выгляжу. Я, конечно, моюсь, расчесываюсь, что-то на себя надеваю. Но зачем же так обесценивать мое счастливое время, когда мне действительно было хорошо, когда Аня была жива?.. значит, им было все равно, что я ради них старалась выглядеть хорошо, ухаживать за собой, подбирать одежду? Я всегда всем старалась помочь: в учебе, в хозяйстве, просто в жизни, и Аня была такая же.

Глаза Насти утонули в слезах.

– Извини, ты первая, кому я все это рассказываю, – она достала платок и вытерла глаза.

– Настя, вы с Аней очень красивые на фото, правда, – сказала я, чуть сжав ее руку. У вас необыкновенные глаза, я это сразу заметила. Такие теплые и нежные улыбки, вы очень обаятельные… были…

– У меня и моей сестры диабет, – продолжила Настя, все еще вытирая слезы. – Ей нельзя было и трети того, что она тогда съела. После случившегося с ней я месяц почти не могла есть. Хотя так при диабете тоже нельзя. Я падала в обморок на улице, у меня ни на что не было сил.