Я стану твоим другом

У дома деда Мити они появились через час, ещё никогда так быстро не заканчивался их поход на реку. Феликс не слушал брата, уговаривающего побыть у воды ещё немного. Он всегда отличался упрямством и желанием немедленно воплощать свои задумки в дело. Обоих братьев отправили на хутор в качестве наказания за то, что они без спроса взяли «Ладу» отца Ивана. Заезжая обратно в гараж, мальчишки не справились с управлением автомобиля и довольно изрядно помяли капот. Их как декабристов в Сибирь сослали на воспитание к строгому деду Дмитрию Игоревичу в захолустный хутор. Когда-то дед Митя служил начальником погранзаставы на российско-китайской границе между республикой Алтай и провинцией Синьцзян, и двадцать пять лет спустя он сохранил военный распорядок дня. Внукам он устроил подъём в шесть утра, гонял на зарядку, после завтрака заставлял наводить порядок в доме и на подворье, и лишь потом разрешал свободное времяпровождение. Ужин суровый дед назначил точно в семь, отбой в десять ноль-ноль. Первую неделю ребята бунтовали и отказывались рано вставать и рано ложиться. Но непреклонный дед Митя стаскивал их с кровати, оставлял без обеда и ужина. Им пришлось смириться, тем более что они уважали старика и побаивались сильно протестовать. Ребята решили перетерпеть и считать их высылку на хутор, чем вроде прохождения трудного квеста.

Заметив внуков, вернувшихся с речки, дед Митя удивлённо поднял кустистые седые брови.

– Уже накупались? Хотите мне помочь со сбором ромашки?

Феликс уселся рядом со стариком на лавочку.

– Деда, сдалась тебе эта ромашка, куда её столько запасаешь?

– Поделюсь со знакомыми.

– Деда, ты случайно не знаешь, к кому приехала девочка Дарина?

– Я-то знаю, а тебе зачем? Она особа серьёзная и очень занятая. С раннего утра у Николая Григорьева на делянке работает, потом помогает Марье по хозяйству. Дара не бездельница, как вы. Девочка почитай второе лето трудится здесь на хуторе.

Феликс на пару секунд задумался, потом его осенила идея.

– Работает за деньги или просто так?

Иван уже догадался о задумке брата и расстроился: ему совсем не улыбалось вкалывать на прополке помидоров, кабачков и моркови. Он терпеть не мог полоть грядки.

– Конечно за деньги. Ей надо обеспечить себя, собрать денег на жизнь. Это вы не задумываетесь, откуда что берётся? Родители всё вам купят и на блюдечке поднесут, а вы ещё и шкодничаете. Знаете, в какую копеечку влетел ремонт машины?

Мальчишки виновато опустили головы. Они понятия не имели, на какую сумму разорили родителей. Тогда Феликс на выходных приехал погостить к брату и уговорил его прокатиться. Иван с радостью согласился, позабыв про запрет отца, и вот чем закончилась их поездка.

– Дед, сколько платит Григорьев за прополку одного ряда?

– Двести пятьдесят рублей. Марья хвасталась, внучка по тысяче в день приносит.

Глаза Феликса загорелись. Впервые ему стало интересно на хуторе. Ведь он вполне может заработать себе на новый телефон и отличную музыкальную колонку. Если слабая девчонка получает по тысяче в день, то он способен и две тысячи отхватить.

– А ему не нужны ещё помощники? Мы готовы. Да Вань?

Иван нехотя кивнул.

– Отчего же не нужны. Нужны. Николай жаловался, что морковь зарастает, не успевают прополоть, – усмехнулся дед в усы. Он посмеивался про себя над внуками. Городской житель Феликс просто не подозревает, насколько трудна работа в поле. Ивана он и вовсе считал лентяем, только и способен в телефоне играть, да на кровати без дела валяться. – Я даже распорядок дня вам поменяю. Вместо зарядки будете отправляться к Григорьеву на поле.

Феликс радостно потёр ладони. И денег заработает и с девочкой увидится. Он не обратил внимания на мрачное лицо брата, тому точно не хотелось менять образ жизни, ставший уже привычным.

На следующее утро Феликс проснулся без будильника, ночью ему снилась Дарина. Они вместе плавали в реке. Капли воды стекали по её розово-белой коже на лице, по губам, по подбородку и падали в разрез купальника. Ему всё время хотелось заглянуть туда, где виднелись полукружья груди. Было томительно и сладко. Она смотрела на него своими тёмными глазами, окружёнными мокрыми стрелочками ресниц, от этого взгляда его сердце выскакивало из грудной клетки. Феликс сел на кровати, чертыхнулся. В четырнадцать лет взбесившиеся гормоны часто не давали ему покоя. Он отправился в ванную комнату и закрыл дверь на задвижку. Ивана разбудил шум льющийся воды. Брат совсем чокнулся, ещё половина шестого, а он уже принимает душ. Кряхтя, как древний старик, он поднялся и потащился на кухню ставить чайник.

В шесть утра оба брата сели завтракать, через двадцать минут они уже вышли на улицу. Делянка Григорьева находилась в километре от хутора. Прохладный утренний ветерок подталкивал ребят в спину, прогоняя последние остатки утреннего сна. Николая они отыскали под навесом из шифера, он сколачивал ящики из тонких дощечек.

– Здравствуйте, дядя Коля. Вам работники нужны? – обратился к нему Феликс.