Я стоял у ворот Москвы. Военный дневник командующего группой армий «Центр»

В 18.00 пришла телеграмма от фельдмаршала Кейтеля, где сказано, что фюрер в связи с делом о пропавших секретных документах приказал снять со своих постов командира ХХХХ танкового корпуса (Штумме), его начальника штаба (Франц) и командира 23-й танковой дивизии (Бойнебург-Ленсфельд)! Право решать, когда снимать с должности указанных выше офицеров, предоставлено мне. Генералы, которые должны их заменить, уже прибыли. Если на минуту отвлечься от этого дела, снятие с должностей образцовых командиров танковых войск, которые к тому же хорошо знакомы с местными условиями, мне представляется крайне нежелательным особенно сейчас, когда ХХХХ танковый корпус должен идти на острие атаки наступающей [449] 6-й армии. Консультации по этому вопросу с Гальдером и Шмундтом подтвердили мое впечатление относительно того, что фюрер после нашей с ним встречи 25 июня находился в сравнительно миролюбивом расположении духа. Но потом, изучая материалы дела, он обнаружил, что канцеляриста из 23-й танковой дивизии намереваются предать военно-полевому суду. В этой связи у него сложилось впечатление, что генералы решили свалить вину на своего подчиненного!

Я уже говорил фюреру 25 июня, что о судебном преследовании ефрейтора-канцеляриста не может быть и речи; я не вмешался раньше, поскольку считал, что служебное расследование, возможно, позволит нам пролить свет на новые обстоятельства этого дела. Но фактически все обвинения с канцеляриста были сняты уже 23 июня, поскольку следственная комиссия не обнаружила никаких порочащих его свидетельств. Я позвонил фюреру, поставил его об этом в известность и сказал, что не хотел бы, чтобы в результате неясно сделанного мной заявления меня считали ответственным за строгие меры, принятые по отношению к моим подчиненным. Фюрер сказал, что он так не считает, но признался, что намерение преследовать в судебном порядке подчиненного за провинности вышестоящих его основательно рассердило. Я ответил, что никто сваливать вину на канцеляриста не собирался, поскольку командир танкового корпуса (Штумме) лично отменил приказ о предании его военно-полевому суду. Когда в конце я спросил, остаются ли в силе полученные нами сегодня приказы, фюрер ответил:

«Да».

28/6/42

На восточном фронте под Севастополем наши войска оттеснили противника к высоте Сапун-гора и холмам около Инкермана, захватив стартовую площадку для решающего [450] наступления. Продолжается движение судов в направлении Таманского полуострова; попытки противника высадиться в районе Керчи и на северном побережье Азовского моря были пресечены. Противник продолжает плохо скоординированные танковые атаки, которые дорого ему стоят, против южного крыла 6-й армии. Дороги после прошедших дождей до такой степени раскисли, что армия начать завтра наступление не сможет. Хотя обычно я возражаю против всяческих оттяжек, к этой я отношусь спокойно, поскольку она дает время противнику отступить — такое решение он может принять под давлением достигнутого сегодня 2-й армией первоначального успеха. Армейская группа Вейхса прорвала позиции противника на широком фронте, пересекла Тим и в нескольких местах Кшень и продвинулась в глубину обороны русских на 50 километров! Однако если у армии поначалу складывалось впечатление, что противник «отошел», то в течение дня выяснилось, что это не так. В нескольких секторах, а именно: справа и слева от места прорыва противник оказывал ожесточенное сопротивление и неоднократно переходил в контратаки, в результате которых продвижение венгров на правом крыле и частей XXX корпуса (в оригинале: XXXXI корпуса, Фреттер-Пико) значительно замедлилось. По этому поводу я сказал Вейхсу (2-я армия), что, даже если венгры останутся в том месте, где они «застряли», 4-я танковая армия не должна поворачивать внутрь перед их фронтом, но с подключением всех своих сил должна прорываться в направлении Воронежа. К несчастью, в секторе группы армий всю ночь шел дождь.

Противник очень активен в воздухе; многочисленные бомбардировочные рейды Люфтваффе заставляют его нервничать.

Когда я узнал, что командующий 6-й армией Паулюс мучается комплексом вины и подумывает о том, чтобы заявить [451] на самого себя по делу о пропавших секретных документах, я сказал ему:

«Выбросьте это из головы и займитесь своим прямым делом!»

29/6/42

Под Севастополем части северной группы неожиданно для противника переправились ночью через Северную бухту и захватили плацдарм на ее южном берегу. «Старый форт» на западе от Инкермана и северная часть Сапун-горы также захвачены нашими войсками.

17-я армия отразила мощную локальную атаку русских.

Как только земля подсохла, армейская группа Всйхса снова перешла в наступление, которое успешно развивается по всему фронту.

30/6/42

Следствием захвата Сапун-горы явилось следующее: войска северного крыла на юге от бухты Северная прорвали еще одну линию обороны противника, вышли на широком фронте к пригородам Севастополя и в нескольких местах прорвались к окраинам. Войска южного крыла также достигли значительных успехов.