Я свидетельствую перед миром

— Неустанно боритесь за свободу Польши.

— Невзирая на гонения, создавайте организации в каждой деревне, чтобы поддерживать слабых и успокаивать пылких, пока не настанет время действовать. Ваша организация должна быть военным штабом. Она должна постоянно подрывать и расшатывать кровавую немецкую власть, а в свой час избавиться от нее.

— Пусть эта организация послужит также торжеству новой, народной Польши, нового строя, опирающегося на крестьянство, Польши, где не будет ни элиты, ни диктатуры, демократической Польши с незыблемыми законами, свободно избранным парламентом и всенародно признанной властью.

— Отстаивайте справедливые требования: земля крестьянам, работа для всех, кооперативное народное хозяйство, национализация заводов и шахт.

— Честно служите своей стране — вы ее кормильцы. Срывайте поставки продовольствия для оккупантов. Кормите голодающих братьев в городах. Помогайте страждущим как добрые христиане.

— Будьте мудры, благоразумны и хитры в отношениях с оккупантами. Будьте верны своей организации, держите слово, храните тайну, защищайте достоинство нации.

— Будьте безжалостны к предателям и провокаторам. Клеймите позором тех, кто прислуживает оккупантам и якшается с ними. Пресекайте болтовню и ненужное любопытство.

— Выбирайте сильных, достойных доверия, испытанных, благородных, самоотверженных руководителей. Не поддавайтесь унынию.

— Неумолимо требуйте самой суровой кары для нацистов за их изуверство, алчность и бесчеловечность. Они должны быть раздавлены.

— Не теряйте веру в победу. Убеждайте своих соседей в том, что, какой бы долгой ни была война и каких бы жертв она ни потребовала, истина и справедливость восторжествуют и независимая демократическая Польша возродится[121]

.

Отряды Сопротивления в сельской местности сражались особенно яростно и проявляли невероятную находчивость[122].

В борьбе против нацистских выродков мы подчас прибегали к почти безнравственным средствам, но они были оправданным ответом на чудовищный план истребления народов. Например, сводили немецких офицеров с проститутками, зараженными венерическими болезнями. В сентябре 1939 года мы выпустили из тюрем много уголовников и сказали им, что они могут вернуться к своим прежним «профессиям», если круг их клиентов будет ограничиваться немцами. Польские власти хранили их имена и заведенные на них дела, чтобы после войны можно было взять их под наблюдение. И разумеется, им обещали тем больше сократить срок наказания, чем успешнее они будут действовать против немцев. Показательно, что ни один из этих преступников ни разу не покусился на поляка, и многим из них поручалось выполнение самых кровавых подпольных акций. Настолько сильна была всеобщая ненависть к захватчикам.

Те, кто не жил под властью нацистов, никогда не смогут представить себе силу этой ненависти и вряд ли поймут, почему так легко мы утратили все этические принципы и нормы, принятые в цивилизованном обществе. В нас не осталось ничего, кроме отчаяния зверя, попавшего в западню. И мы защищались всеми средствами, допустимыми в ожесточенной борьбе с врагом, который стремится тебя уничтожить. Польша сопротивлялась, как дикая кошка, впивающаяся когтями в обидчика. Не думаю, чтобы когда-либо еще за всю историю христианского мира происходило нечто подобное и в таких масштабах.