Я свидетельствую перед миром

Чтобы добиться личной аудиенции у Рузвельта, были пущены в ход все средства. Польский посол Ян Чехановский в начале июля разослал приглашения множеству людей из американской администрации, в том числе члену Верховного суда Феликсу Франкфуртеру, привлекая их внимание к посланцу польского Сопротивления и одновременно — очевидцу еврейской трагедии. Усилия посла увенчались успехом — 28 июля ему и Карскому был назначен прием у Рузвельта. Карский не раз рассказывал об этой беседе и всегда подчеркивал, что президента больше всего интересовало положение внутри Польши, вопрос о границах и о необходимости компромисса с Советским Союзом. Когда Карский спросил Рузвельта, что он хотел бы передать полякам, тот ответил: «Скажите им, что мы победим! <…> А еще скажите своему народу, что в этом доме у него есть друг». Ян Карский всегда вспоминал, какое потрясающее впечатление произвел на него Рузвельт, олицетворявший всю мощь Америки. Однако в машине на обратном пути в посольство Чехановский резонно заметил: «В общем-то, президент почти ничего не сказал».

Карский вернулся из США в Лондон 19 сентября 1943 года, твердо надеясь, что его опять пошлют в Польшу. Но премьер-министр Станислав Миколайчик (который сменил на этом посту погибшего генерала Сикорского) сказал, что об этом и речи не может быть, поскольку, несмотря на все предосторожности, курьер «засветился» — в перехваченных нацистских радиограммах говорилось о «некоем действующем в Америке Яне Карском, большевистском агенте на содержании у американского еврейства». В действующую армию его тоже не пустили, а приказали оставаться в Лондоне в распоряжении премьер-министра, чтобы, используя свою популярность и безупречную репутацию, противостоять развернутой в просоветской прессе кампании, объявлявшей правительство в изгнании «реакционным», а Армию Крайову — «незаконной». Кроме того, Энтони Иден вынуждал Миколайчика уступить территориальным требованиям Сталина в обмен на земли в Восточной Пруссии и Силезии. И вот Ян Карский выступает с новой серией докладов о польском Сопротивлении, пополняя собственные данные сообщениями польского подпольного радио «Свит». С осени сорок третьего он стал постоянно употреблять термин «подпольное государство» — the Polish Underground State, а первая его статья под таким заглавием появилась 15 декабря 1943 года в Polish Fornightly Review,

газете, издаваемой польским Министерством информации и пропаганды.

Между тем на Тегеранской конференции (28 ноября — 2 декабря 1943) Черчилль и Рузвельт согласились со всеми требованиями Сталина относительно Польши и других стран Центральной и Восточной Европы. Энтони Иден упомянул об этих решениях, выступая перед палатой общин 15 декабря, Рузвельт — перед американским конгрессом и января, а Миколайчик все ждал, когда Вашингтон назначит ему дату приема у президента. Он собирался взять с собой Карского, который при поддержке своего старого знакомого, министра информации Станислава Кота, готовил для американской общественности целую программу по защите Польши. Предполагалось также снять в Америке фильм о польском подполье — эту идею Карский подал еще летом 1943 года, и теперь она была одобрена. Он уже написал сценарий и подготовил документальную базу.

20 февраля 1944 года, не дождавшись приглашения для премьера, Карского отправили в Вашингтон одного, поручив его Чехановскому, которому также было поручено объяснить американцам, что Карский не может вернуться в Польшу до конца войны.

На этот раз главной задачей Карского будет с Вашей помощью довести до конца план создания фильма о польском Сопротивлении, — писал послу новый министр иностранных дел Т. Ромер. — Правительство считает это делом первостепенной важности.

Однако никакой правительственной субсидии Карский не получил и должен был продвигать идею фильма как свою частную инициативу. Кроме того, ему предписывалось выступать с лекциями и писать статьи в польскую, европейскую и американскую прессу.

В Вашингтоне Ян Карский сразу понял: надеяться на то, что фильм будет снят, не стоит, поскольку «Голливуд не расположен затрагивать польскую тематику». Но американцы не забыли отважного поляка, его имя было на слуху, лекции имели успех. Поэтому Чехановский посоветовал ему вместо фильма написать книгу и поручил своему пресс-атташе найти подходящего издателя. Им стал Эмери Ривз. 23 марта 1944 года Карский телеграфирует Станиславу Коту: