Я тебя не отпущу (СИ)

— Да. В клубе пару раз... Кхм. Но все равно. Как можно было молчать?

— Боюсь, Исаев не самый простой человек.

— Клим Александрович мог бы защитить.

— Он тогда сам был под следствием. К тому же, возможно, Исаев шантажировал жену. — Так и хочется добавить: «Как и меня». К счастью, вовремя закрываю рот.

— И теперь вы с этим... Германом растите дочку Клима Александровича?

До этого Николай смотрел на меня с недоверием, а сейчас во взгляде отчетливо читается осуждение. Эффектное появление друга все же оставило свой отпечаток.

— Я ращу Нику одна, — обрубаю гнусные догадки. — Герман помогает нам, но он мне не муж. И уж точно никогда не станет отцом Нике. У нее уже есть папа. И пусть Клим оборвал со мной все связи, когда-нибудь он все равно узнает.

После своего признания облегченно выдыхаю. По сути, на этом можно и закончить. На мне нет никакой вины. Не я лгала Климу, утверждая, что беременна от мужа. Не я просила Еву отдать ребенка. Перед удочерением и после него я, как одержимая, искала контакты Хаванского, чтобы сказать о дочке.

Я такая же жертва, как моя маленькая девочка, ее мать, Клим и даже Николай. В нашей ситуации вся ответственность целиком и полностью на одном человеке — на Исаеве. Но этот вершитель судеб слишком хорошо позаботился о том, чтобы его марионетки, что я, что жена, молчали как рыбы.

— Твою мать! Узнай Клим Александрович тогда обо всем этом... — Николай кладет руки на руль и опускает на них голову.

— В то время он был слишком занят своей обидой на меня.

В памяти тут же всплывает свежий рассказ Вольского о долгом спарринге с племянником.

— Если бы... — Николай выпрямляется. — Если бы только обидой.

Глава 6

Глава 6

Не только мне сложно рассказывать о прошлом. Николай тоже говорит будто через силу. Хоть и не прошу, он не скрывает ничего о тех жутких днях. И я, словно собственными глазами, вижу все, что происходило с Климом.

— Клима Александровича освободили утром. Даже адвокат не знал, что с него сняли обвинения. Все случилось так внезапно, что домой пришлось ехать на такси.

Наверное, глупо надеяться, что Климу намекнули на мою помощь, но все же спрашиваю:

— Ему сказали, почему отпустили?

— Тогда, в отделении, нет. Просто вернули вещи и сказали: «Свободен». Уже потом он сам выяснял, как все вышло.

— И?

Николай отрицательно качает головой:

— К тому моменту я уже не работал на Клима Александровича. Просиживал штаны дома перед телевизором. Не знаю, чем там закончилось.

— Ясно. — Я прикусываю губу, пытаясь скрыть разочарование.

— Ну а буквально через час после того, как он приехал домой, явился курьер с посылкой, — продолжает свой рассказ Николай. — Коробка примерно двадцать на двадцать. В ней были какие-то фотографии и флешка. Сестра Клима Александровича сунула нос, попыталась узнать, что на них, но босс все собрал и, не сказав никому ни слова, ушел в свой кабинет.

— Это потом у него был спарринг с дядей? — Отвожу взгляд в сторону.

В отличие от Николая я точно знаю, что было на фотографиях и флешке. Эти кадры снились мне по ночам долгие месяцы, до появления Ники.

Красивая эротика. Без пошлости и грязи, чувственно и натурально. Объятия. Поцелуи. Загорелые тела. Шелковые простыни. Даже не секс — настоящие чувства.

Тот, кто не знал, какие отношения связывают меня с мужчиной на фото, сказал бы, что это любовь. А знающие... их никогда не было. Для всех посетителей небольшого частного клуба мы с Германом всегда были любовниками. Сторонниками свободной любви, как и остальные.

Исаев мечтал отомстить. Он хотел, чтобы Климу было так же больно, как и ему. Для этого он нашел у Хаванского единственное слабое место — меня. И втоптал в грязь. Сделал это изысканно, с особым цинизмом, и преподнес так, что я возненавидела собственное тело и усохла от слез.

— Да, спарринг был сразу после возвращения из кабинета. Клим Александрович, видимо, заранее позвонил Ярославу Борисовичу.

— Вольский сегодня рассказывал мне о бое.

— Он крепкий мужик. По молодости бывало всякое. Так просто его на лопатки не уложишь, но бывший босс... — Николай трет лоб. — Он тогда и меня бы, наверное, уложил.

— Злился?

— Нет. С виду спокойный был, будто вообще ничего не произошло. А бил настолько четко и мощно, словно внутри резерв какой-то открылся. — Николай замолкает и минуту смотрит вперед. Как раз в сторону моего подъезда.

— А потом Клим собрался и уехал из Питера на два года?

Сейчас уже поздно ворошить прошлое, легче мне не станет. Но вопрос сам сорвался с губ.

— Уехал... Не туда, куда вы подумали, — хмыкает мой бывший охранник.

— То есть?..

— Правда не знаете?

— Даже не догадываюсь.

— Хм... — Николай дергает шеей и возвращается к рассказу: — Алиса все же увидела фотографии. Она такой крик подняла... Требовала, чтобы мы ваши вещи из дома выкинули. Меня обвинила, что знал, куда вы ездили, и молчал. Жарко, в общем, было.

— И Клим повез чемоданы с вещами в мою квартиру? — теперь начинаю догадываться.

— Снова мимо. Он запретил всем даже прикасаться к ним, закрыл спальню на ключ и рванул к вам домой. Один, так и не позавтракав после освобождения.