Я тебя не отпущу…

В аэропорту опять начинаю закипать от бешенства, когда узнаю, что Антон успел забронировать билет на моё имя еще в понедельник. То есть, когда я еще не знала, кто он такой и даже лица его не видела. Хотя он же прекрасно знал обо мне абсолютно всё, даже паспортные данные. Ощущение такое, будто я была под колпаком всю неделю. Очень много вопросов хочется задать мужчине, но я сдерживаюсь, потому что подозреваю, что не выдержу и устрою банальную истерику, с соплями, криками, обвинениями. Нервы то у меня не железные, да и похоже менструация надвигается, только раньше времени, низ живота отчетливо потягивает. Видимо на мой организм так повлияла неделя активной половой жизни, ну и стресс, само собой. Благо в зоне ожидания есть аптека, в которой я и покупаю себе пачку тампонов и обезболивающее. Антон молча подает свою карту, когда я хочу расплатиться. И конечно же не забывает меня одарить своим фирменным взглядом.

Отлично, мы, уже общаемся без слов. Очень сильно хочется врезать этому напыщенному индюку. Но приходится сдерживаться.

«Когда-нибудь, ты ему надоешь Лена, и он исчезнет из твоей жизни, сейчас ему просто хочется поиграться, а еще попользоваться своей властью», — успокаиваю я себя мысленно.

Антон откидывается на сидении и прикрывает глаза.

«Умаялся бедняга, народу, небось, целую кучу пересадил», — мысленно шиплю я, стараясь не думать о панике, что подкрадывается к горлу. Я же самолеты на дух не переношу.

Через час, усталость пересиливает, страх и я, тоже откинувшись на сидении, засыпаю.

Домодедово встречает нас привычной суетой. Мы забираем багаж, Антон сразу же берет обе сумки на плечи, и еще и меня пытается схватить за руку. Я упираюсь, не хочется привлекать внимания окружающих, хотя подозреваю, что им до нас с Антоном, как Илону Маску до проблем России. Но все равно, держать за руку человека младше меня на десять лет? Увольте!

— Я тебя не мамочка, — шиплю я, когда этот упертый эгоист, опять пытается запугать меня своим взглядом, и молча требует, чтобы я взяла его за руку.

Мы стоим недалеко от выхода, народ чуть ли не запинается об нас, обходят смотрят с укоризной, кто-то со злостью. Все торопятся, а мы играем в гляделки. Кто кого «переглядит». Я сдаваться не собираюсь. Антон видимо тоже.

И тут я вижу, как изменяется взгляд мужчины, на тревожный и слегка удивленный. Он смотрит куда-то в сторону. Я автоматически оборачиваюсь, и вижу, как к нам приближается очень колоритная компания. Несколько мужчин в черных строгих костюмах, внешностью напоминающих терминаторов, а во главе этой компании, еще один, только пожилой мужчина. Он тоже в строгом костюме. Вот только ощущение у меня складывается, будто он побывал в очень серьезной аварии. Мужчина идет с тросточкой, очень сильно хромая на одну ногу. На его лице шрам, который проходит прямо по левому глазу, начиная со лба и заканчивая челюстью, искажая черты, некогда привлекательного лица. И когда вся это компания подходит ближе, я понимаю, что глаз у мужчины не настоящий.

— Антон, мальчик мой, ты чего от старика прячешься, трубку не берешь, я тебе звоню, звоню, а ты, если бы матери твоей не позвонил, так и не узнал бы, когда у тебя рейс, — мужчина подходит к Антону, и не только здоровается с ним за протянутую руку, но еще и обнимается. Будто они родственники с ним.

— Михаил Юрьевич? Вы как тут? — нахмурившись спрашивает Антон, а я автоматически делаю шаг к нему, так как вся честная команда, из терминаторов, тут же окружает нас со всех сторон, незаметно беря в своеобразный кокон.

Одному из терминаторов, Антон тут же отдает наши вещи, меня же берет за руку. Я на этот раз не сопротивляюсь. Как говорится, лучше знакомое зло, чем не знакомое и не понятное.

— Как как, к верху каком! — хмыкает мужчина, и пристально смотрит на наши с Антоном сцепленные руки, а затем переводит свой взгляд на моё лицо.

И мне приходится прилагать усилие, чтобы не поежиться. Такое чувство, что у него в единственный рабочий глаз какой-то сканер встроен или рентген, которым он пытается меня прощупать.

— Познакомишь с барышней? — улыбается одними губами Михаил Юрьевич, разглядывая меня, с ног до головы оценивающим взглядом.

— Это моя женщина, Елена, — говорит Антон, и я чувствую, как напрягается его ладонь.

Так, мне кажется, надо вмешаться. Потому что его женщиной, да еще и Еленой я быть не желаю. Я пару мгновений пытаюсь высвободить свою руку, но так как Антон сжимает её еще крепче, я подаю Михаилу Юрьевичку левую, и с улыбкой на лице, вежливо представляюсь:

— Берцева Елена Аркадьевна, близкая знакомая Антона.

Родственник Антона, тут же берет мою ладонь, и вместо того, чтобы пожать её переворачивает тыльной стороной, и чуть нагнувшись подносит к своим губам и целует.

— Рад знакомству, Михаил Юрьевич Слесарский. Моя первая жена, царство ей небесное, и мать Антона, двоюродные сестры. Так что Антон, мне почти, племянник.