Я тебя не отпускаю

Я всегда знала, что Вадим – не особо чувствительный и заботливый. Мы сто раз с ним из-за этого ссорились. Но вот сейчас кажется эта ситуация дошла до какой-то кульминации. Всплески моего недовольства отношением мужа превратились в вулкан возмущения.

– Аленка. Да успокойся. Ребята твоего родственника явно профи. У нас везде охрана. Макса заберут и привезут к тебе. Все будет хорошо.

Я всхлипнула и помотала головой. Да нет, Вадим! Все уже плохо!

Однако отвечать сил просто не оставалось. Я что-то буркнула, вроде «Пока» и торопливо сбросила вызов. А потом закрыла лицо руками и залилась горькими слезами. Я плакала и плакала, сморкалась в платочек, который обнаружился в тумбочке возле кровати и снова плакала безостановочно. Пока горячие сильные руки не оттянули мои ладони от лица. Медведев пах улицей – свежестью и морозом. А еще он пах теплом, домом и заботой. Он обнял меня и прижал. Гладил по голове и молчал.

– Ну чего ты. Все будет хорошо, рыжуля…

Он еще ни разу меня так не называл. И вроде бы прозвище казалось не совсем ласковым, но меня почему-то прямо пробило до самой глубины души. Я прижалась к Медведеву сильнее и опять залилась слезами.

– Да ты чего? Все же нормально! Сына твоего мы скоро привезем. Тебе дом не понравился, что ли? Что не так? Комната неуютная? Давай, говори! Мы все переделаем!

Он реально не понимал. И я не всегда понимала. Но сейчас чувствовала и видела одно – этот чужой, малознакомый мужчина относился ко мне с большим теплом и заботой, нежели собственный муж, с которым мы прожили почти пятнадцать лет вместе.

И от этого мне становилось и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что нашелся человек, который утешал меня: искренне, нежно, ласково. И плохо потому что это был не Вадим, а мужчина, с которым мы случайно встретились в сугробах мерзлого поля и с которым нас ничего не связывало, кроме избушки лесника, куда мы вынужденно спрятались. Дмитрий – от стужи, а я – от нее же родимой и от мерзавцев-бандитов.

* * *

Медведев

Что нашло на рыжую и почему она вдруг так расклеилась, Дмитрий не понимал совершенно. Только сердце больно сжималось, горло будто сдавливала удавка от ее несчастного, расстроенного вида. Медведев не знал, как надо успокаивать женщин. Да что уж там! Он вообще не знал, как правильно успокаивать, потому что никогда прежде такого не делал. Поэтому положился на инстинкты. Обнимал, что-то говорил, гладил. И может выходило все неловко и не совсем так, как любят женщины, зато от души. Дмитрий всем сердцем хотел утешить Алену. И очень наделся, что рыжуля почувствует. Проникнется и успокоится…

Поначалу она горько плакала, всхлипывала как девочка и от этого кровь вскипала в венах Медведева и хотелось кого-то поколотить. Потому что утешить Алену не получается. Но спустя какое-то время она немного затихла в руках Дмитрия. Перестала трястись и судорожно вздыхать.

Медведев понимал – его миссия выполнена. Но отпустить рыжулю не мог. Просто не доставало душевных сил. Внезапно, конечно. Если учесть на что только у Дмитрия этих душевных сил ни хватало! Он даже в горячих точках побывать успел. И вот теперь, в обычной мирной жизни, в банальной ситуации, воля вдруг отказала Медведеву. Он прижимал рыжулю, вдыхал запах ее волос – какой-то немного апельсиновый, сладковатый. Наслаждался тем, как выбившиеся из косы локоны щекочут шею и щеки. Прикрыл глаза и молчал.

Кажется, ему сейчас ничего не было нужно. Только продлить это мгновение. Поставить время на кнопку «стоп» и чтобы все это продолжалось.

Но время – штука такая, коварная. Если очень нужно, чтобы быстрее свершилось то, что тебе важно, оно обязательно начнет вязнуть на пальцах как густая смола от сосны. А вот если хочется продлить мгновение, оно выстрелит пулей и просвистит мимо так, что только ахнешь и вздрогнешь.

Алена неловко отстранилась от Дмитрия, посмотрела смущенно и виновато. Из-под длинных ресниц. И снова в голове Медведева мелькнула эта фраза… Ух, какая!

Влажные глазищи казались еще больше, еще более манящими своей золотисто-карей глубиной. Чуть припухшие губы и веки придавали лицу рыжули какой-то детской наивности, трогательности, что ли… Немного вздернутый носик усиливал впечатление.

И она так смотрела, что у Медведева дыхание сперло и в груди стал вдруг разрастаться жаркий комок. Дмитрию жутко захотелось снова сгрести ее в охапку. А еще лучше – поцеловать. В эти особенно яркие сейчас, припухшие губы. Взасос. Чтобы в голове совсем помутилось. Чтобы захмелеть от слияния губ и уплыть в нирвану блаженства.

Медведев резко поднялся с кровати и уже в дверях обернулся.

– Пойду решать вопросы. Раз уж ты говорила, что со мной надежно.

С этими словами Дмитрий рванул наружу с такой скоростью, какой сам от себя не ожидал. Возможно, не ожидала и рыжая. Но еще немного – и все, он потерял бы контроль. Над собственными эмоциями, порывами и желаниями. А тут еще это трико: сладкая, чуть растерянная рыжуля, кровать и эти ее губы…

Не-ет! Надо было срочно охладить голову и заняться тем, что обещал. Привести сына Алены.