Я тебя не отпускаю

…Когда Дмитрию позвонили, он как раз разговаривал с полицейскими, которых Беркут пригласил для знакомства и налаживания рабочих связей. С Бориславом они уже плотно сотрудничали, но Медведева еще совершенно не знали. А для стражей порядка важно доверие и диалог – глаза в глаза. Один высокий чин даже служил в ФСБ. Беркут помогал им, они помогали Беркуту. В целом все было взаимовыгодно и абсолютно законно. Борислав любил поступать по закону, это Медведев хорошо знал и ценил.

Совещательная в новом офисе была сделана по первом разряду. Беркут, как обычно, отличался продуманностью.

Непроницаемые для взгляда с улицы окна, звуконепроницаемые стены и стекла, удобный большой круглый стол – а-ля король Артур и его рыцари. И удобные кресла с высокими спинками. Вроде бы можно расслабиться, но не совсем раскваситься и забыться. Секретарша Валентина Иванована – серьезная средних лет женщина, тоже бывший работник полиции. Дама со строгим взглядом, суровым, хотя и приятным лицом, короткой черной косой и великолепной выправкой, какой иной вояка позавидует. Не какая-нибудь там девочка-припевочка с наметкой на новую жену или хотя бы любовницу богатого и перспективного бизнесмена. Секретарша принесла всем кофе, печенье, круассаны и мини-бутерброды. Перед «совещанием» Беркут запер комнату на два замка, вскрыть которые не смог бы даже самый опытный взломщик…

…И вот в самом разгаре общения телефон Медведева заерзал на столе и раздалась тихая классическая мелодия. Дмитрий собирался сбросить вызов и набрать звонившего попозже, когда закончатся переговоры. Однако так и замер, глядя на номер рыжули. Сердце вдруг пропустило удар и начало быстро набирать темп. Туки-туки… Тук-тук-тук… Бум-бум-бум…

Она… сама… позвонила…

Вначале по всему телу разлилась радость, обуяла прямо, охватила. Дмитрий, наверное, светился сейчас как начищенный самовар перед приходом гостей. А затем вдруг нахлынула тревога. Чего это он так сразу решил, что рыжуля соскучилась или еще что? Может у нее неприятности? От этой мысли Дмитрий едва не подорвался со стула, чтобы поскорее все выяснить. Еле-еле удержался на месте. Буквально сам себя насильно приклеил к креслу.

Вскинул глаза на честную компанию и, пожав плечами, резюмировал:

– Я ненадолго выйду и вернусь. Важный звонок.

Беркут понимающе кивнул – похоже, он опять обо всем догадался, хотя Медведев изо всех сил старался говорить, как можно более ровно и нейтрально. Но какой уж тут нейтральный тон, когда в груди щемит и в животе ледяной ком разрастается? И мысли мечутся в голове, словно вспугнутая выстрелом стая птиц.

Конечно, его голос слегка вздрагивал на высоких нотах, выдавая волнение.

Полицейские возражать не стали.

Медведев не вышел – скорее вылетел из комнаты. Даже удивительно – как замки не сломал. Так быстро их не открывали, наверное, еще ни разу.

А вдруг звонок прямо сейчас прервется? Вдруг она устанет ждать ответа? Медведев сам себе удивился. Ну прервется звонок – что с того? Он сам спокойно ее наберет. Делов-то на полминуты!

Но почему-то доводы разума капитулировали перед эмоциями. С белым флагом и полным признанием поражения. Медведева аж изнутри встряхивало. Дмитрий подскочил к большому окну и поспешно провел зеленую кнопку вызова вверх.

– Да, Алена? Что-то случилось?

Скрыть волнение в голосе у Медведева не вышло и на сей раз. Голос срывался, чуть хрипел.

Мда, мужик! Теряешь квалификацию! Где же твое хваленое хладнокровие?! Поязвил сам над собой Дмитрий. Ведь еще недавно он общался с террористами, что удерживали заложников в здании. И умудрялся говорить жестко, твердо, уверенно. Без малейших признаков того нарастающего, давящего волнения, которое так и падало на плечи тяжестью возможных последствий. Ужасных и непоправимых. Фатальных и способных остаться на совести не проходящей зияющей раной.

Но какая уж тут квалификация, когда нутро настолько затронуто, что не горит – буквально пылает. Вот-вот – одни угли останутся. Так что рыжуля все поняла. Правда, расценила по-своему.

– Простите, если помешала… Я просто хотела поблагодарить за заботу. Обо мне и сыне.

Дмитрий так и замер с телефоном в руке, ощущая, что в груди будто фейерверки взрываются.

Как он еще не закричал и не начал бить себя в грудь, подобно Тарзану? Даже поразительно! Медведев сам удивился, как удержался. Только улыбался как дебил конченный – это он хорошо видел в отражении оконного стекла. Непроницаемое для ротозеев с улицы, оно услужливо демонстрировало Медведеву его обалдевшее, по-дурацки счастливое лицо.

Вот же мать твою! Как пацан какой-то!

И смех, и грех!

– Дмитрий? – обеспокоенно позвала в трубке Алена.

– Нормально все, не за что, – быстро ответил Медведев. – Увидимся вечером.

– Хорошо. До встречи…