Я тебя верну

— Надо же, как самокритично. Сегодня ты прямо в ударе, столько признаний. Сказал бы это тогда, много лет назад, я бы точно прониклась, пустила слезу. Даже, наверное, поверила бы. Но к счастью, вместо этого ты очень наглядно мне показал, что красивые слова ничего не значат, и какое на самом деле место я занимала в твоей жизни.

— Главное, ё-моё! Ты занимала главное место в моей жизни! — взрывается он.

— Серьезно? Настолько главное, что, едва поругавшись, ты побежал делать предложение моей сестре? Как кстати, жизнь семейная? Все как ты хотел? Крепкий тыл и никаких лишних вопросов? Эта дура на твои похождения глаза закрывает, да? Она, конечно, никогда самоуважением не отличалась, но тут, смотрю, вообще ниже плинтуса опустилась. Небось, еще с радостью принимает тебя, после всех твоих… развлечений, — брезгливо выплевываю последнее слово.

Влад злится. Я вижу, как в его глазах разрастается дикий пожар.

— Мы с твоей сестрой… — замолкает, на середине фразы.

— Что вы? Договаривай, раз уж начал.

— Мы с ней муж и жена только на бумаге.

— Да ладно. Хочешь сказать, что даже ни разу ни динь-динь? Даже назло мне? — звучит грубо, но я не могу остановиться. Меня неслабо так потряхивает. Вся выдержка, профессионализм, желание быть спокойной и рассудительной, разбиваются об эмоции. О тот адов вулкан, который пылает внутри меня.

— Представь себе!

— Да ты крут, Швецов! Просто невероятно крут, — хлопаю в ладоши, всем свои видом показывая, что не верю ни единому слову, — еще скажи, что все эти годы сидел в уголке и преданно ждал меня, а та баба, с которой я тебя застала, сама набросилась. И вообще это был один раз, и ты не знаешь, как такое могло случиться.

— Не один, — отвечает жестко, глядя мне прямо в глаза. Причиняя боль своими словами, — были бабы. До фига.

Я не могу это слышать, меня душит дурацкая ревность, когда представляю его с другими. Мне больно.

— Да, Ясь, я этого отрицать не стану. Были. Но к твоей сестре я ни разу даже пальцем не прикоснулся. Хотя она до сих пор не оставляет попыток это исправить. Особенно после того, как ты вернулась.

Конечно, активизировалась гадина! Как всегда все мне назло.

— Спасибо, порадовал. Просто бальзам, на мою израненную душу, — прижимаю руки к груди, умудряясь изображать саркастичную стерву. Кто бы знал, каких трудов мне это стоит.

— Хочешь сказать, сама все эти годы сидела на лавке и по сторонам не смотрела? Не пыталась забыть, стереть из памяти, переключиться? Что глаза в сторону отводишь?

Я затыкаюсь. Здесь крыть нечем. Паранджу я на себя не надевала, это точно. И да, пыталась забыть, и не раз. Только не выходило, потому что Гоблин этот проклятый на подкорке у меня отпечатался, заклеймил, выжег там свои инициалы.

Он все понимает без слов. Шумно выдыхает и отворачивается к окну. Я вижу, как сжимаются кулаки в карманах, как на скулах играют желваки. Его крутит, и я это чувствую. Как и прежде, улавливаю каждый оттенок эмоции, не понимая, что сама при этом испытываю. Дикую смесь боли и какого-то извращенного удовлетворения. Ментальное садо-мазо.

— Знаешь, пожалуй, я пойду.

— Как всегда. Сбегаешь, — бросает, не оборачиваясь.

— Какой смысл? Наш разговор ушел от работы в совсем ненужную сторону.

— Конечно. Снова любимая работа.

— А ты снова не воспринимаешь меня всерьез. Запорол мой проект, попросту выбросив его в мусорное ведро!

— Какая жалость, — ноль раскаяния в голосе. Просто ноль и все, — приноси еще, отправлю туда же.

— Ты забываешься Швецов. Это и моя компания тоже! И то, что я сейчас в самом низу — это временно. Я поднимусь и гораздо быстрее, чем ты ожидаешь, гарантирую. И что тогда? Все так же будешь вставлять палки мне в колеса? Я бы на твоем месте, серьезно пересмотрела свои установки. Нам с тобой еще много лет работать бок о бок.

— Сомневаюсь, — усмехается Влад.

Я не понимаю, что он хочет этим сказать. Злюсь:

— Твои проблемы.

— И знаешь, что? Мои установки останутся прежними. Я ненавижу эту твою целеустремленность и карьеризм.

— С чего бы это? Боишься, что подвину тебя?

Он медленно оборачивается, смотрит так, что екает, где-то глубоко под сердцем, а потом говорит. Тихо, но каждое слово колоколом гремит у меня в голове:

— Ты в курсе, что если бы ты тогда не сделала аборт и не свалила бы на свою гребаную стажировку, то ОНА или ОН уже ходил бы в детский сад? Не думала об этом? А я вот думал. И до сих пор думаю. Постоянно.

***

Тело деревенеет, но я подхожу ближе. Настолько, что руку протяни и прикоснешься. Я этого не сделаю. Нельзя, табу. Мне достаточно одного взгляда, в глаза, которые когда-то казались цвета теплой карамели, а сейчас пугали своей непроглядной тьмой.

— То есть все из-за меня, да? В этой истории я главный злодей?

— Ты принимала то решение сама, одна. Не посоветовавшись, даже не сказав о том, что ждешь ребенка.

— Пыталась сказать. И не раз. Тебе просто некогда было слушать.

Он демонстративно смотрит на свои часы:

— Влад, я беременна. Три слова, одна секунда. Все остальное отмазки. Хотела бы, сказала.

— Как у тебя все просто,

— Зато у тебя сложно.