Я тебя вижу

– Позволь догадаться, – перебил Ник, – русские не сотрудничают с британской полицией. Да ради всего святого!

Эндрю поднял руки.

– Не убивайте гонца.

– А вообще существует какой-нибудь способ отследить сайт? – спросила Келли.

– Честно? Нет. По крайней мере, не в те сроки, которые вам нужны, учитывая уровень угрозы. Это практически сайт-невидимка.

– То есть мы ищем кого-то очень смышленого? – уточнила Келли. – Возможно, того, кто связан с IT?

– Не обязательно. Любой может найти информацию об этом в интернете, если захочет. Даже инспектор сумел бы.

Келли спрятала улыбку, а Ник пропустил последние слова Эндрю мимо ушей.

– Так что ты предлагаешь?

– Следовать старой пословице: идти по денежному следу.

– То есть? – переспросила Келли.

– Никогда не смотрела «Всю президентскую рать»? – ответил Эндрю. – Многое упустила. Преступник берет плату с людей, которые регистрируются на его сайте знакомств, верно? Вот по следу этих денег и нужно двигаться. Каждую транзакцию можно отследить от кредитной или дебетовой карты клиента до счета PayPal, связанного с сайтом, и, наконец, до банковского счета преступника. Когда вы узнаете, кто и как снимает деньги, тогда что-нибудь и нащупаете.

Келли почувствовала слабый проблеск надежды.

– Какая информация для этого нужна?

– Вы ведь пользовались своей кредиткой?

Ник кивнул.

– Тогда дайте мне дату сделки, сумму, номер карты, и я найду нужного вам человека.

22

Уже полчаса мы стоим в пробке на Норвуд-роуд. Поток машин еле движется, а Грэхем – водитель нетерпеливый, он втискивает свой автомобиль в любую освободившуюся щелку и нажимает на клаксон, если включился зеленый сигнал светофора, а машина впереди отваживается прождать больше двух секунд, прежде чем тронуться с места. Вот уже второй день подряд Грэхем отвозит меня домой, и мы успели исчерпать все привычные темы для разговоров – уйдет ли старый видеопрокат за ту цену, что за него просят; спрос на двухуровневые офисы превышает предложение, – поэтому сидим в тишине.

Время от времени я снова извиняюсь за то, что Грэхему приходится делать крюк, но он отметает мои сожаления.

– Не могу допустить, чтобы вы бродили по Лондону, пока за вами таскается какой-то извращенец.

Мне приходит в голову, что я не сообщала ему никаких подробностей о том, как именно нападают на женщин в Лондоне, но затем понимаю: вполне естественно предположить, что женщин преследует мужчина.

Я знаю, что могу попросить Мэтта забирать меня. Он даже будет настаивать на том, чтобы возить меня между работой и домом столько, сколько понадобится. Но не прошу его, поскольку Саймону это не понравится, а Мэтту понравится даже слишком сильно.

Он по-прежнему меня любит. Об этом никто не говорит, но правда, хоть и не высказанная, кружит над всеми нами. Надо мной и Мэттом, когда мы встречаемся, чтобы поговорить о детях, и он удерживает мой взгляд чуть дольше, чем нужно. Надо мной и Саймоном, когда я вижу вспышку ревности в его глазах, упомянув имя бывшего мужа.

А вот Саймон не может забирать меня. Несколько недель назад он продал машину. «С ума сошел», – решила я тогда. Да, в будни машина чаще простаивала, но по выходным мы постоянно ездили: в супермаркеты, в «Икею» или за город повидаться с родственниками и друзьями.

– Можно и на поезде добираться, – сказал он, когда я предположила, что мы будем скучать по машине. Мне и в голову не приходило, что он просто не может позволить себе ее содержание.

Жаль, что у меня нет водительских прав. Когда живешь в Лондоне, кажется, что они и не нужны, но теперь я жалею, что не могу сама ездить на работу. С тех пор как узнала про объявления, я постоянно начеку. Каждый нерв дрожит в ожидании того момента, когда мне придется убегать. Или драться. Я наблюдаю за всем и за всеми.

А в машине Грэхема мне спокойно. Я знаю, что никто меня не преследует, могу прислониться к мягкой коже сиденья и закрыть глаза, не беспокоясь о слежке.

Едва мы переезжаем мост, дорога вновь становится свободной. В салоне работает отопление, мне тепло, и впервые за много дней я расслабляюсь. Грэхем включает радио, и я слушаю интервью Грега Бернса с Артом Гарфанкелом. Их заключительные слова звучат под мелодию песни «Миссис Робинсон». Забавно, до сих пор помню текст. Но, даже не успев прокрутить его в голове, я засыпаю.

Пока мы едем, то погружаюсь в дремоту, то снова просыпаюсь. Уличный шум непрерывно меняется, а я прихожу в себя лишь затем, чтобы через несколько мгновений вновь уснуть. Слышу по радио начало одной песни, на долю секунды закрываю глаза, а открываю их под заключительные аккорды совершенно другого трека.

Подсознание перемешивает звуки, которые доносятся до меня сквозь сон. Шум автобусов, музыку, рекламу. Рокот двигателя превращается в глухой гул поезда метро; фразы радиоведущего – в голос навигатора, который велит следить за дистанцией. Я стою в метро, рядом толпятся пассажиры, в воздухе пахнет потом и лосьоном после бритья. Лосьон мне знаком, я пытаюсь вспомнить откуда, но мысль ускользает.

Занесено: в пятницу, 13 ноября.

Белая.

Под тридцать.