Я. Тебя. Заставлю

Он настоял на том, чтобы я тоже проверился. И потребовал поклясться ему, что буду проходить эту гребаную диагностику каждые пять лет. Я долго отказывался категорически, но он буквально заставил меня, и я послушался из уважения к его тяжелому состоянию. Но выстрелило сразу же.

Это был шок. Я даже посмеялся, обвинив врача в разводе на деньги. Вот так совпадение — кто к ним ни придет, у всех рак! Пригрозил судом. Пошел в другую клинику, проверился и там тоже. Потом вернулся с повинной.

Сначала не хотел сообщать отцу, но скрыть было проблематично — он нуждался в помощи, и как объяснить, что мне самому понадобилась срочная операция?

К своему состоянию я относился спокойно, с присущим мне черным юмором. Цель стояла следующая: не откинуться раньше родителя, чтобы не бросить его одного. После унизительной операции мне провели три курса химиотерапии, но я лишь однажды брал больничный, потому что уж слишком тяжело пришлось. Упал гемоглобин до пятидесяти, никак не могли поднять, положили под капельницы. Больше недели отвалялся в клинике.

Мы лечились у одного врача, для меня все закончилось благополучно. Ну как благополучно — в двадцать шесть я остался один. Без родителей, девушки, которая меня бросила. Нет, она хорошая, прошла со мной самое сложное, потом я сам отпустил ее. Видел, что разлюбила. Беспокоится о генетике. К чему эти мучения? У меня не хватало ресурса заботиться о ком-либо в то время, даже о себе самом, что уж говорить о других.

Но у меня осталась работа, где мне всегда радовались, — едва ли не круглосуточно. Два года я не брал отпуск. Не хотелось, что мне было делать дома? Я даже едва не пропустил сроки вступления в наследство, которое оставил отец. Не люблю говорить о себе прежнем, мне не нравится тот мужик. Он был словно… не я. Я-то другой. Вуз, армия, работа в суде с хорошими перспективами.

Потом я неудачно влюбился. Неудачно — значит не взаимно. Я не из тех поэтических идиотов, которые благодарны дамам за эмоции, слушают грустную музыку и часами пялятся на фоточки. Отнюдь.

Это был странный день, я решил, что у меня снова упал гемоглобин. В зал заседаний зашла девушка, а мне показалось, что вокруг нее аура светится. Даже моргнул, чтобы прогнать мираж. Аура исчезла, а сама девушка — нет. Она улыбнулась мне и кокетливо закусила губу. Такая пошлятина, что я, живущий на диете под названием «адский круглосуточный труд», повелся мгновенно. Следующие месяцы она появлялась в суде от трех раз в неделю, а я почти перестал спать.

Но случившееся пошло мне на пользу. Лада заставила меня посмотреть на себя со стороны и заняться, наконец, своей внешностью. В людях ценится не только ум, встречают-то по одежке. Да и трахаться хочется с красивым телом.

При воспоминаниях о том времени мне всегда становится смешно! Черт, через полтора года меня даже в порно почти взяли! Настолько основательно я над собой поработал. К слову, силиконовый имплант смотрится стильно, не отличить от натурального, тестикулы мои визуально в идеале. Хотя в голове я всегда держу, что рак может вернуться, поэтому сильно на смерть от старости в окружении толпы правнуков губу не раскатываю.

И никак не реагирую на угрозы и попытки всучить мне взятку. Шантажировать меня нечем, терять мне, в общем-то, тоже нечего. Я всегда был падок на дерзких шикарных женщин, Фемида мне подходит полностью, да простит меня Зевс. Все остальные — земные — так, любовницы, пока богиня не видит.

— Нам с вами нужно поговорить, — слышу знакомый голос за спиной. Я уже успел открыть дверь своего мерса, собирался сесть в салон, врубить музыку «Neffex» и постараться ни о чем не думать.

— Следите за мной, Лада Алексеевна? — оборачиваюсь и окидываю девушку внимательным взглядом. Одежда другая, значит, заезжала домой, подготовилась. Соблазнительное платье из черной ткани, вырез на грани пошлости. Шпильки. Да и вся она такая… на грани. Поговорить пришла, ага. Схватить бы за волосы, накрутить их на кулак, притянуть к себе и сообщить о том, что со мной не следует играть. Можно доиграться. Время позднее, половина девятого. На парковке кроме нас никого. Но эти камеры…

Ей некомфортно, ее страх покалывает мне кожу.

— Вы очень много работаете, Кирилл Платонович. Поймать вас крайне проблематично.

Да, неделя выдалась и правда хлопотной. Обычно в день рассматриваем один-два сложных дела, плюс пять-семь относительно простых, сегодня же сложных оказалось четыре. Все утро просидел, вникая. У меня нет отмен, и так должно оставаться по крайней мере ближайшие два года. Многие считают, что я занимаю не свое место, и рисковать нельзя.

— Вы по делу «Молокозавода»? — приподнимаю одну бровь. — У вас сегодня было время выступить, вы им не воспользовались.

— Нет, я по другому вопросу, — она делает шумный вдох-выдох, смотрит в глаза. — По личному, — выпаливает, решившись. Голос звучит излишне твердо, не могу удержаться от насмешливой улыбки. Не верю.

Киваю, приглашая в машину, и сажусь в салон сам.

— Я никуда с вами не поеду! Я хотела просто поговорить, — но шаг в мою сторону, впрочем, делает.