Я тебя ждал

– Довольно, – резко повела плечом, – я и так была слишком добра к вам. Первый и последний раз. А сейчас, мальчики и девочки, время платить по счетам.

Все вокруг начинает меняться: зал пропадает, сменяясь уже знакомыми пыльными подземельем, закутком без окон, без единого луча солнца.

– Добро пожаловать в твой новый дом, – в голосе жуткая насмешка, – устраивайся поудобнее, ты здесь надолго.

Шайрани, довольная своей работой, уходит, не оборачиваясь. Фэйда с силой выкидывает из помещения, а закованная в цепи девушка, оставшись одна в темных катакомбах, истошно кричит, пытаясь освободиться.

Нас тоже будто затягивает в воронку, и уносит прочь. Коридоры удаляются, сужаясь до серой точки, а в ушах по-прежнему стоит дикий отчаянный крик.

***

Я снова в метрополитене. В этот раз тут полно людей. Все торопятся, бегут по своим делам, разговаривают. Испуганно смотрю по сторонам, не понимая, как тут оказалась, где Фэйд, что вообще происходит. Пугаюсь, до неимоверности, но чувствую, как на плечо ложится теплая нежная ладонь.

Обернувшись, вижу маму, она приседает рядом со мной на корточки, заглядывая в глаза:

– Диана, не отходи от меня ни на шаг. Тут запросто можно потеряться. Хорошо?

Киваю, сжимая ее руку, и мы идем к эскалатору. Все почти так же, как и в моем бреду, но и не так. Нет запустения, тупиков, жуткого холода. Нет ощущения заброшенности.

Проходим мимо высокого зеркала, украшающего одну из колонн, и я замираю, не веря своим глазам.

Из зеркала на меня смотрит девочка в клетчатой юбке, синем пиджачке, с двумя тоненькими косичками. Та самая, из сна.

Это же я была! Маленькая! Просто не узнала саму себя в детстве.

Я помню эту поездку. Аринка тогда заболела и осталась с бабушкой, а мы с мамой ездили в Москву на выставку. Именно с того детского приключения и началось мое стремление уехать в большой город. Черт! Я все это забыла, как ненужные элементы прошлого.

Мы начинаем подниматься. Всматриваюсь, с облегчением подмечая конец движущейся ленты, а потом замираю, когда вижу спускающегося по встречной линии мужчину. Он смотрит на меня, так что волосы дыбом встают. В его глазах туманная бездна.

Фэйд. В чужом обличье, но я знаю, что это он. И он тоже меня узнал, смотрит, не отрываясь, пока не проезжаем мимо друг друга…

Опять провал, и меня выталкивает в реальность недалеко от своего дома. Я все еще маленькая. Иду домой, реву, потому что невыносимо тяжело. На мне рюкзак, который, кажется, весит целую тонну, пакет со сменкой, пакет с физкультурной формой, неудобная куртка, тяжелые хлябающие сапоги, шапка, съехавшая набекрень, а еще холщевый, громоздкий мешок, чуть ли не с меня размером.

И я пру все это, помирая от жалости к себе, бедной и несчастной, думаю о том, что впереди тьма уроков, что в школе противные мальчишки опять будут дразнить, и ощущаю себя полнейшей неудачницей.

Кое-как затаскиваю все это добро в прихожую, раздеваюсь, разуваюсь и торопливо развязываю мешок, чтобы вытащить из него старую картину, которую нашла на свалке. Просто шла мимо контейнеров, увидела ее и не смогла удержаться, словно силой какой-то притянуло к этому "шедевру". Река, утро, туман – ничего особенного, но меня за душу взяло.

Домашние встретили мою находку весьма скептично. Сестра, сморщив нос, сказала "фу, что за мазня!", а потом весь вечер дразнила меня "Ди, Королева помоек". Родители, которые тогда еще были вместе, попытались меня образумить и убедить, что такое добро нам не нужно. Да, куда там! Маленькая Диана была на редкость упрямой девочкой.

В результате картину оставили, почистили, привели в божеский вид и повесили на втором этаже, а я как блаженная рассматривала ее, и мне казалось, что туман живой…

Эпилог

Просыпаюсь в мягкой постели, не раскрывая глаз, сладко потягиваюсь, и переворачиваюсь с боку на бок. Хорошо так внутри, спокойно.

Даже странно. Отвыкла я от спокойствия.

Подозрительно приоткрываю один глаз и осматриваюсь по сторонам. Светлая комната, хочется сказать, что не знакомая, но это не так. Каждая деталь, на которую натыкается взгляд, кажется своей, родной, и вместе с тем ускользает, когда пытаюсь вспомнить.

Ничего не понимая, встаю к кровати и прохожусь по комнате. Аккуратно прикасаюсь к вещам, что лежат на столе: письменные принадлежности, какие-то книги. Каждый предмет – уколом в сердце.

Подхожу к светлым шторам, за которым угадывается силуэт окна, и распахиваю их, а там…

Там большая терраса, выходящая прямо на берег реки, той самой над которой клубится прохладный туман.

Раздвинув створки, выхожу на улицу, вдыхая свежий воздух, с непонятным восторгом окунаясь в прекрасную тишину. Подойдя к перилам, сжимаю их ладонями. И снова укол в сердце, когда чувствую такую привычную, прохладную гладкость белого камня.

Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем понимаю, что не одна. Не оборачиваюсь, и так прекрасно зная, кто стоит за спиной, просто спрашиваю:

– То самое место, что было на картине?

Секундная задержка, а потом спокойное:

– Да.

Киваю, продолжая рассматривать водную гладь, кувшинки, покачивающиеся на легких волнах, куст ракиты на другом берегу.